– А по-моему, неплохо! Сальвадор угадал сцветом, да и со всем остальным тоже, – задумчиво продолжала Улита. –Нужно будет упросить шефа, чтобы он продлил Сальвадору аренду на эйдос. Хотя бына годик. У Сальвадора через месяц истекает контракт. Бедняга весь издергался.

– Бывает, – кивнул Меф. Он и не натакое насмотрелся за последний год. Некоторые клиенты и вены себе вскрывали вприемной. Да только что толку?

Но мысль Улиты уже скользила дальше. В томнерабочем направлении, в котором они всегда текли у нее в рабочее время.

– Интересно, Эссиорху понравится? –спросила она и сама же ответила: – Боюсь, что он и не заметит. Вот если быплатье было разрисовано мелкими мотоциклами – тут да. Он бы стал рассуждать, укакого мотоцикла руль не так нарисован, и ловить художников на криворукости. Потомспохватился бы, что ни о ком нельзя отзываться плохо, и примялся бы вслухраскаиваться. С этим же я опять окажусь в пролете.

– А ты закажи коллекцию платьев смотоциклами, – предложил Меф.

Улита задумчиво облизнулась.

– Мотоциклик там, мотоциклик сям! Где-тобольше, где-то меньше, чтобы скрыть недостатки фигуры! А ведь это идея! И всеедут в определенном направлении! Эдак ведь можно навести его на мысль ты каксчитаешь, а? Ты бы, например, обрадовался` если бы у Даф на платье были мечи исабельки?

– Я бы просто умер от счастья, –сказал Меф.

– Издеваешься? – проницательноспросила Улита.

Ей стало вдруг грустно. Она вытерла салфеткойпомаду, съела кекс и, стряхнув с подбородка крошки, начала генерировать идеи,как ей повысить настроение до подходящего для жизни градуса. Идеи упорно негенерировались. Вероятно, поблизости не было необходимой эмоциональной розетки.Зато довольно скоро ведьма отыскала подходящий громоотвод, а если еще точнее –целую толпу мальчиков для битья.

Разочарованная в себе и в платье, она надулагубы и всмотрелась в терпеливую очередь комиссионеров. Те косились на нее идрожали. Каким-то боком эти всеведущие духи пронюхали, что не так давно Улитаприструнила Лигула и вытащила Арея из Тартара. Как приструнила, они толком незнали, но все равно на всякий случай тряслись. «Уж ежели Лигула прищучила, тонас-то, сирых, и вовсе жизни лишит...» – шептались они.

– Ждете, гадики? – мрачно дыша назапотевшие перстни на пальцах, спросила Улита.

– Ждем, матушка! – льстивооткликнулись комиссионеры.

С недавних пор они называли Улиту не иначе«матушка», хотя большинству из них она годилась в прапраправнучки,

– Все ли тут?

– Все, матушка!

– А босячки кругломордые? Тут? –спросила Улита, всматриваясь в тесные ряды комиссионеров.

Босячки оказались на месте. Звали их Чет иНечет, однако Улита называла их не иначе, как «босячки кругломордые». Статус«босячков» был трудноопределим. Вроде бы по всем признакам комиссионеры, но пометоде работы отчасти и суккубы – с «отдельно выделенным юридическим адресом»,как говаривал иногда Арей.

Занимались они в основном азартными играми,русской рулеткой, казино и организацией вечеринок с запредельной программой,после которых притаскивали по полной горсти эйдосов. Оба были кругленькие,толстенькие, короткорукие, с буйной растительностью на лицах и до невероятияпрыгучие. «Массовики-затейники, контуженные громкой музыкой», –характеризовала их Ната, которой не раз случалось бывать в лагерях летнегоотдыха.

Похожие друг на друга как близнецы, босячкиотличались только формой носа. Если у Чета нос был просто картошкой, то уНечета, пожалуй, картошкой раздавленной. Произошло это от некогда слишкомблизкого знакомства с дверью. Двигались «босячки кругломордые» всегдасинхронно. Одновременно кланялись, приседали, всплескивали ручками и бултыхалиживотиками. Через какое-то время, если смотреть на них слишком внимательно,начинала ехать крыша, и ты начинал закрывать то один, то другой глаз, смутнонадеясь, что раздвоение исчезнет.

– А ну, повеселите меня! Марш-марш!Прыгайте! – велела им Улита.

«Босячки крутломордые» подобрали полы халатови пошли скакать. Лица у них при этом были серьезные, прямо-таки профессорские.Первую пару прыжков они сделали, исключительно чтобы разогнаться. Невероятноупругие, они подлетали выше мячей из каучука и сами уже не могли остановиться.Ударялись о стены, потолок и вновь подлетали и неслись неведомо куда.

Улита хохотала, когда Чет и Нечет с разгону,точно кегельные шары, влетали в тесный строй комиссионеров, проделывая в немпорядочные бреши. Комиссионеры подвывали, роняли блокнотики и закрывали головыруками. Кое-где на полу встречались уже пластилиновые лепешки, возникавшие,когда Чет или Нечет всей тушей врезались в кого-нибудь сверху.

– Прямое попадание! – говорилавсякий раз ведьма.

В воздухе опять что-то свистело, Мефодийприникал к полу, а Чет и Нечет – все с такими же суровыми лицамигосударственных деятелей – с треском влетали в стены или потолок. Особняк наБольшой Дмитровке сотрясался, словно от ударов чугунных ядер.

– Улита! Может, хватит? Башкатрещит! – рявкнул Арей, когда, вышибив дверь, к нему в кабинет влетел Чет.

Слышно было, как Чет прокатился по полу, затемчто-то зашуршало, кто-то получил оплеуху, и вот уже «босячок кругломордый»вышел наружу с папочкой под мышкой, значительный, точно с королевскойаудиенции.

Ловко подпрыгнув, Улита поймала за ногиразогнавшегося Нечета.

– Ну хватит так хватит! Ух вы моипрыгунчики! Запыхались? Давайте отчеты – заслужили!

Шлепнув Чету и Нечету где нужно печати, онаметко отфутболила их за дверь, куда как раз заглядывал ОСС – очень странныйсубъект. Это был тощий дядечка с темными волосами на выпиравшем кадыке.Вылеплен он был весьма причудливо – анфас будто человек, а сбоку плоский имятый, как бумажный лист. Вид он имел вальяжный, величественный и вместе с темрассеянный, как у монарха, только что показавшегося из деревянной будки сбуквой «М» на входе.

Обнаружив, что прямо в него, отдуваясь, летитЧет, незнакомец с необычайной ловкостью повернулся боком, изогнулся и избежалстолкновения.

– Мимо! Вот жук навозный! – сказалаУлита с сожалением.

Вновь прибывший оскорбился.

– Жук какой? Простите? Вы это мне? –начал он.

– Вам? Так и быть, вам прощаю, –небрежно сказала ведьма.

Она решила, что это еще один комиссионер.Однако незнакомец не уходил, назойливо мозоля глаза. Хочешь, не хочешь, Улитепришлось обратить на него внимание.