— У вас и так был только я, — наклонился он к её лицу, обдавая запахом какого-то мягкого дорогого алкоголя. — Только зачем мне это?

— Знаешь, что такое вторичная выгода?

— Понятия не имею.

— Это когда между «стать здоровым» и «оставаться больным» выгоднее оставаться больным. А тебе так понравилось, когда у нас погибли родители, быть главным и единственным в нашей жизни, что ты хотел, чтобы мы нуждались в тебе и дальше. В тебе одном. И ты сделал всё, чтобы так это и стало.

— Не мы, а ты, — коснулся он её губ своими. — Та, что в упор меня не замечала, пока я вдруг не стал тебе так нужен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эрика сжала губы.

— Не вредничай, — улыбнулся Алый. — Ты спала со мной, сладкая моя. Спала не раз. Пусть не в тот раз, когда ты кусалась и царапалась так, что пришлось взять тебя силой. И пусть я уже устал просить у тебя прощения, я попрошу снова: прости!

— Ты же специально, правда? И ты ему сказал, да?

— Нет. Но сказал бы, если бы пришлось, не сомневайся. И он бы поверил. И не простил. Этого он тебе никогда не простит. Так что ты зря его ждёшь. Зря, Эрика. И да, тогда я — специально. Это же всё равно, что осквернённая святыня — использованная другим мужиком баба. Вот только не надо, — скривился он, глядя как Эрика стиснула зубы. — Потому что были и другие разы. Когда тебе было хорошо ничуть не меньше, чем мне. Так что прекращай уже строить из себя святую великомученицу. Давай уже выпьем шампанского, проводим этот год и пойдём постонем всласть в спальне, — откровенно глумился он, утрируя, вольно трактуя факты и вспоминая то, что Эрика не хотела помнить, и он обещал ей забыть и никогда не напоминать. Но не смог, припомнил. — Наделаем ещё детишек. У нас хорошо получается.

— Нет, Алый, — смерила его Эрика ледяным взглядом и отступила. — Это у него хорошо получаются детишки, не у тебя.

— О, боже! — выдохнул он и улыбнулся. — Эрика, да сколько можно уже! Посмотри вокруг. Оглянись! — поднял в стороны он руки ладонями вверх и покрутился по сторонам. — Нам плохо вместе? Думаешь, мы херово будем жить?

Она опустила голову.

Как же безнадёжно, безжалостно он прав. Что ждёт её там? Одну без его поддержки с двумя детьми и сестрой-инвалидом. Какое будущее? Сколько ещё лет ожидания? И ожидания чего? Встречи? Прощения? А если Илья её не простит? Если у него свои обязательства перед другой женщиной и вообще давно своя жизнь? Мама всегда говорила: от добра добра не ищут.

Эрика засунула руки в карманы и наткнулась на злополучную визитку.

«Вот только мама… умерла», — достала она помятую картонку и глянула на Алого, лыбящегося как чеширский кот.

— Ты же дал мне срок до нового года?

— О, да, да, — усмехнулся он. — У тебя ещё куча времени.

— Дети! Одевайтесь! — скомандовала она. И это были бы не её дети, если начали бы канючить, а не молча встали и начали натягивать кофты и штаны.

— О, господи! Эрика! — размахивал руками Алый. — Ну куда вы? Куда?

— Домой, — ответила она спокойно, хватая телефон.

— Да ты даже такси сюда не вызовешь. Никто сейчас и втридорога вас не повезёт. Праздник же!

— Посмотрим, — пожала она плечами. И хлопнув дверью в комнату, набрала Майка.

Я убежала от любви,

Чужой, ненужной, одержимой,

Туда, где ты меня найдёшь.

Два слова — код. Всё поправимо.

Поблажек время не даёт.

Осознавать невыносимо,

Что доверяла я не тем,

Не тех о помощи просила.

Пусть так. Не мне других судить.

Свои у подлости расценки.

Я буду верить. Ждать. Любить.

Тебя. Всегда. Назло. Навеки.

Ведь между мною и тобой

Паролем верности осталось:

Решётка. Питер. Летний сад.

Найди меня. Я потерялась!

Они, конечно, ещё побегали с детьми на улице в «догонялки», чтобы не замёрзнуть, и покидали в глухой кирпичный забор сырые снежки. Но всё равно Майк приехал на удивление быстро, словно был недалеко.

— Куда едем? — спросил он как заправский таксист.

— Домой, — неуверенно пожала плечами Эрика и задумчиво развернулась к детям. — Или к папе…

— К папе!!! — крикнули они хором.

— К папе? — замешкался Майк.

Он очень удивился, когда Эрика позвонила и попросила её забрать. Но удивился не позднему звонку, а тому, что сам как раз хотел ей звонить, а она его опередила. И он ещё по телефону хотел сказать что-то очень важное, но, когда Эрика попросила приехать, обещал сказать при встрече.

— К Летнему саду, шеф! — пристегнулась Эрика и достала визитку. — Кстати, а что ты хотел мне сказать?

— Ничего. Уже ничего, — ошарашено покачал он головой, и ещё проворчал себе под нос, что-то вроде того, что они сумасшедшие, разворачивая машину на узкой подъездной дороге, но Эрика его уже не слушала.

Дрожащими руками она набирала номер.

Но даже не успела вбить все цифры, когда телефон ожил у неё в руках.

Тот самый абонент, которого она набирала, звонил ей сам.

«Но этого же не может быть. Не может!» — смотрела она на настойчиво гудящий телефон.

Нажала «ответить». Закрыла глаза. И не дыша приложила телефон к уху.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍