– Чай на столе, – сказал он, не поворачиваяголовы. – Еще горячий!

– Чо глаза портишь, – сказал я. – Буковкикакие-то, краски по бумаге наляпаны… Откуда знал, что буду раньше?

– Родители многое чуют…

Я, как хомяк в нору, унес бутерброд и чашку с чаем всвою комнату. Слышно было, как в своей комнате отец раздвигает диван,скрипнуло, а полоска света под дверью исчезла. Теперь успокоенный отец наконецзаснет.

Ученье – свет, а неученье – чуть свет и уже наработу, это ко мне, а я ко всем моим недостаткам еще и сова, как говорят дикиелюди доинтернетья. Что значит по их тотемным воззрениям, у меня лучше клеитсяработа ночью, чем днем. В пещерное время, дескать, когда еще не было ниИнтернета, ни огня, нормальные сторожили днем, а мы – ночью, с тоговремени и повелось. Чуть свет – и на работу, что для совы так же радостно,как для меня нечаянный format complete.

Комп из-под стола хитро подмигнул зеленым огоньком. Безумноерасточительство, на взгляд отца. Все равно как если бы он ушел на целый день,оставив включенным телевизор. Потому я выключаю монитор, для отца это и естькомпьютер, а сам комп под столом продолжает бесшумно жужжать, обдуваемый двумямощными кулерами.

Я включил монитор, все верно, мой компик наскачивал,апгрейдил, добавил, проследил, а в свободный промежуток еще и дефрагментировалоба харда. Плюс пополнил антивирусную библиотеку, но это уже по своейинициативе, следит за своим здоровьем ревниво, трус поганый, техногенный йог,плюй на все и береги хард энд софт…

Монитор засветился, я вошел в Интернет, краем глаза пробежалновости, но гормоны играют, ночь жаркая и душная, к тому же Тина раздразнилавоображение, я сам не заметил, как влез на порносайт, на экране появилисьсмеющиеся девушки, зазвучали звонкие щебечущие голоса, заигрывают, я пообщалсямалость, погнал в ванную, увеличил размер до максимума, вступил в диалог,заставил долго мыться, а в таких играх занята только одна рука, другаясвободна…

Оргазм наступил раньше, чем в прошлый раз: едва толькопофлиртовал со смуглокожей блондинкой: тонкая в поясе, зад широкий, ногидлинные, все время шутит, ни в чем не отказывает, в то время как предыдущаясослалась на усталость, начала отбиваться…

Совсем как Тина, подумал я раздраженно, но с чувствомпобедителя. Сходил в ванную, помыл ладони. В зеркале отразилось бледноеинтеллигентное лицо, за стеклами очков видны только все понимающие глаза.

Вернулся освеженный, в смысле – в черепе не мельтешатэротические картинки, влез в одну хитрую программку, надо проверить дикую идеюнасчет ускоренного программирования, только начал вникать в то, что сам написалтри дня назад, как прозвенел звонок. Взгляд метнулся к часам – ого, этатакая же сова…

– Андрий, – послышался мягкий голос, – что-то тысовсем пропал…

– Привет, Зоя, – ответил я. – Как ты там?

Зоя не сова, просто знает немного наш быт, тусоваласьоднажды в нашей хакерской компании. Веселая, доброжелательная и отзывчиваядевчонка. Она была раньше подружкой Вовки Чернова, школьного друга, но тотбыстро женился, Зоя даже всплакнула, я ее тогда, помнится, утешал, гладил, потоммы очутились в постели. И вообще Зоя никогда не капризничала, шланавстречу желаниям, даже сама старалась их угадать и выполнить раньше. Если быя, лох, не поторопился со стриппокером, стоило бы либо зайти к ней, она всегодвумя этажами ниже, либо позвать ее…

– Извини, – сказал я с трудом, – завтра надо сдатьсрочную работу. Буду всю ночь сидеть…

Скорее всего, она подумала, что у меня кто-то уже сидит илилежит в постели, но… я вдруг с холодком ощутил, что мне совершенно безразлично,что Зоя подумает. И тем более что думает обо мне весь остальной мир, изкоторого я вырастаю куда быстрее, чем ребенок из коротких штанишек.

На третий день я все еще знакомился с особняком. Козаровскийходил по пятам, во все вникал, о каждом шаге приходилось ему докладывать подробно.Этот гад все схватывал на лету, говорят же, что в КГБ собралась самая что ниесть элита этих киллеров: и грамотные, и вежливые, когда надо, и быстрообучаемые, сообразительные, ай-кью не ниже доктора наук, мускулы всегда науровне мастера спорта…

Конон охотно позволил заменить наблюдающие телекамеры нанового поколения: крохотные, незаметные, не больше пуговицы. Их можно упрятатьгде угодно, но картинку дают широкую, цветную, можно масштабировать припросмотре, тут же распечатывать или пересылать по емэйлу.

В поисках удобных точек я очутился в одной из комнат,где сперва решил, что нечаянно попал в алхимическую лабораторию. Огромноемрачное помещение, столы со старинной медной посудой, медные подносы соспециальными ручками, будто нельзя взяться где угодно, различные купола изметалла: темного, светлого, а также горы продуктов на столах. Все живонапомнило Средневековье рубенсов да веласкесов, те парни обожали рисовать этибогатые столы, где горы неочищенной рыбы рядом с гроздьями сочного винограда, медныекувшины и прочие очень неудобные в употреблении вещи.

Единственную похожую бутыль из стекла я видел, кажется, вмузее, где юный Гёте искал философский камень, а все остальное медное, тяжелое,неудобное и к тому же наверняка стоит безумных денег. Вот за один тот медныйкувшин, уже позеленевший от древности, можно купить навороченный комп.А то и не один.

Столы из темного дерева, все массивное, добротное. Фрукты,рыба и овощи в плетеных корзинах, а мясо на широком медном подносе,старинном-старинном, видно даже по нелепой форме, по оттопыренным ручкам в видеизогнутых драконов, где я разглядел как злобно оскаленные морды, так и когти налапах, блестящую чешую, красные блестящие камешки в глазах этих крылатыхтварей…

Емкости, для которых мои родители обычно приспосабливалитрехлитровые стеклянные бутыли из-под маринованных помидоров или огурцов, здесьв виде деревянных бочонков разного размера. Наверное, это красиво и дорого, нохрен увидишь сквозь дерево, что сахар или гречка уже заканчиваются, надо бы купитьвовремя, а то завтра придется пить кофе без сахара… хотя, может быть, тут такиеуроды, что пьют?

Фужеры и рюмки из разноцветного стекла, с причудливымиузорами, нередко с золотыми полосками по ободку. Круто, конечно, но я, хоть ине брезгливый, все же предпочитаю простое стекло, чтобы видеть, что пью, а тотак и толстую, жирную муху проглотишь вместо маслины.

На отдельном, широком и длинном, как лента эскалатора, столегоры яблок и груш. Да не просто свалены кучами, а горками в широких корзинах изпрутьев, тоже сплетенных словно бы подневольными феодалами. Прутья легкие,пористые, в них наверняка живут червяки, но зато экологически чистые червяки, икогда яблоки червивые, то это точно экологически чисто: какой придурочныйчервяк станет есть нечистое?

Дверь с той стороны распахнулась. Вошла, пятясь, женщина, вруках держала огромную корзину. Она выглядела такой коровой, что за связь с неймогли судить, как за скотоложество, но, когда повернулась, оказалось, что этоНюрка – красномордая, веселая, с блестящими глазами.