Жиган терпеливо ждал моего решения, крутя папиросу в пальцах. Я таки сел на стул, подвинул ему пепельницу.

- Кури. Такой вопрос. Сможете тайком сфотографировать, как этот аптекарь встречается с посольскими? Кажется, у Кодака появилась секретная миниатюрная фотокамера…

- Не слышал про такое. Но всё равно надо близко подходить, - вздохнул “хитрованец”. - А это риск.

- Только никаких эксцессов! - я вскочил со стула, начал ходить по кабинету. Так думается лучше - Никаких поджогов и прочих твоих штучек-дрючек

- Нешто я не понимаю! - обиделся Жиган. - Тут большая политика.

- Я поговорю с Сергеем Александровичем, - решение пришло быстро. - Но не сразу, а как только его назначат председателем Государственного совета. Вроде бы скоро ожидается объявление.

- Великий князь переезжает в Питер??

- Пошел вверх наш “патрон”, - я усмехнулся. - Не завидую я теперь столичным евреям.

- Вышлет, как в Москве?

Я пожал плечами.

- Ты вот что. Вызови из Москвы еще людей. Слишком уж у тебя приметная физиономия. Посольские разведчики - не пальцем деланные. Срисуют тебя и прирежут тайком этого аптекаря. Ищи потом концы…

- Сделаю, - Жиган тяжело вздохнул. - Не по мне эти игры. Может, в охранку передать?

- А если попадем на людей прикормленных лимонниками? Есть у тебя гарантия, что красного петуха не пустят уже к нам в клинику? И все шито-крыто.

- Ох, как все сложно…

- А то брат. Это столица. Тут тонкий подходец нужен.

***

Сразу после Жигана порцию новостей вывалил на меня вернувшийся из “отпуска” Кузьма. Памятные знаки от сражения с неравными силами подлых захватчиков на его физиономии начали выцветать. Еще пару дней - и следов не останется. Пользовался бы дамскими ухищрениями, даже сейчас легко можно замаскировать. Хотя все эти временные изменения его внешности волновали больше меня, чем самого пострадавшего. Получил по мордам - тоже, нашли заботу. Со всяким случиться может.

Деятельность мой слуга развил бурную. А как же - столько отсутствовал. Тут и в квартире за порядком проследить, и с дворником общение возобновить, и с персоналом приятельские отношения укрепить. А это всё требует и времени, и усилий определенных. С учетом трезвого образа жизни легкой стезя не была. Раньше как - выпили по стаканчику, вот и дружба до доски гробовой. Когда крепче чая ничего - уже труднее. Потому что бутылку в кармане спрятать легко, а самовар за собой не потаскаешь.

Но мелкий шпионаж в виде сбора местных новостей дал свои результаты. И сейчас Кузьма делился информацией. Не иначе, все остальные слушатели вне зоны доступа. И мои уши захлестнул неструктурированный девятый вал сведений: у кого прислуга проворовалась, кто на дачу не уехал, а в городе остался, у кого любовник появился. Я занимался своими делами, и воспринимал бесконечный поток сознания в качестве фонового шума. Кузьма Невструев как предвестник службы новостей.

- А вдова Третьякова совсем умом тронулась, - вдруг услышал я.

- Это какая? Которая вдова товарища министра?

- Она самая. Приходила еще ругаться, помню, требовала лечебницу убрать. Вздорная баба. Вот и Мика говорит…

- Кто такой Мика? - я попытался ограничить круг вовлеченных лиц.

- Так дворник наш, чухонец. Он и рассказал, что Лидия Гавриловна заговариваться начала, бормочет что-то под нос себе. Грозилась вас, барин, застрелить. А давеча видели, как она ружье из окна высунула и высматривала кого-то.

Ну вот, только сбрендивших старушек мне не хватало. Предположим, даже если она умудрится зарядить охотничье ружье, попасть из окна по кому бы то ни было она вряд ли сподобится. А если на лестнице подкараулит? Да и мало ли кто пострадать может. Срочно надо сливать ее в сумасшедший дом. Только как это сейчас делается? Никогда не интересовался. На скорой буйных мы полиции передавали. А с тихими не сталкивался. Надо спросить у специалиста. А где-то у меня визиточка была. Вот, кстати. Бехтерев Владимир Михайлович, заведующий кафедрой нервных и душевных болезней Медико-хирургической академии, ординарный профессор, действительный статский советник. Нижегородская, десять. Телефончик имеется, четырнадцать семьдесят пять. Звоним.

К счастью, психиатр оказался на месте. И в положение вошел. Сказал, что ради помощи коллеге сам приедет, вместе с врачом из больницы Николая Чудотворца, Скржинской Еленой Владимировной. Ибо для недобровольной госпитализации нужна комиссия врачей и прочее. Вот и славно. Безумную старуху - на Пряжку, и жить дальше спокойно.

А Кузьма терпеливо чего-то ждал, не уходил. Неужели важные новости не все прозвучали?

- Что еще? - спросил я, когда закончил разговаривать с Бехтеревым. - Кстати, сейчас метнись, сладостей к чаю купи. Профессор приедет, большой человек, угостить надо.

- Так и вы, барин, тоже профессор. Всех угощать, что ли? Вон, баранки есть.

- Розог тебе не хватает, много говорить начал.

- Весточка вот из Знаменки пришла, почитайте пока, - вдруг выпалил слуга. - А то подумали, небось, что вру.

Он вытащил из кармана слегка примятый и сложенный пополам конверт. Адресован Невструеву, от какого-то Иванникова Петра.

- Это кто? Зачем мне твое письмо?

- Так это кум мой отправил, запутался маленько. А писано вам, не сомневайтесь даже.

Писал явно какой-то профессионал, почерк аккуратный, с завиточками, речевые обороты мелкобюрократические. Вначале стандартное “Милостивый Государь наш, барин дорогой! Покорно обращаемся к вам, ваши верные и преданные крестьяне с просьбой и жалобой на тяжкие наши обиды и несправедливости. Не на кого больше нам надеяться, кроме вас, нашего милостивого господина, что защитит нас и рассудит по правде”. И дальше традиционные жалобы на жизнь: “Управляющий ваш, Иван Петрович, и староста деревенский, Михайло Ильич, совсем без меры над нами измываются. Управляющий на нас тяготы накладывает невыносимые… Более того, свои дела тёмные он творит, присваивая себе часть наших трудов и стараний. Говорит, что якобы на нужды общие идут, а сам вон как разбогател. Наша жизнь стала невыносимой, совсем нет спасения… Надеемся на ваше доброе сердце и справедливый суд. С поклоном низким и верностью неизменной, крестьяне села Знаменка, числом сорок две души”.

Писарь там наклепал, конечно, от всей души и мелким почерком, хоть и разборчиво. По старой памяти вставил про тяготы и прочее, умершее с крепостным правом. Но все эти “приезжай, барин, и рассуди нас” мне читать как-то не хочется. Вот отыграем помолвку, провожу Гамачеков, а там и на родину знаменитых волков выдвинусь. И силовая поддержка в виде Жигана на месте. Так что ждите, и сорок