Но очень быстро стал обоим неинтересен и затих. В гнетущем молчании, погруженный каждый в свои мысли, мы допивали последние глотки ароматного чая.

— Да, сударыня, — поднимаясь, сказал царь, и пристально посмотрел мне в глаза, — надеюсь, при следующей встрече Вы будете более открытой и откровенной.

И, наклонившись к ушку, как бы для поцелуя, негромко шепнул: «А то ведь слухи разные до меня донесли».

— Все это должно быть, невероятно, любопытно, ваше величество, — и я почтительно склонила голову и чуть присела в реверансе, радуясь тому, что могу спрятать свой колючий взгляд. Макс сделал быстрый шаг назад, резко развернулся и прошествовал к двери, бросив через плечо:

— До встречи, сударыня.

Затихающий цокот копыт сообщил мне о спешном отъезде последнего.

* * *

— Вот так встреча, — услышала я со спины голос Генеи, бесшумно вспорхнувшей в комнату, — да, любовной ее явно не назовешь.

— Лапочка, давай попьем чайку, — попыталась я взять себя в руки, искренне попросив подругу. — И, пожалуйста, давай не будем об этом.

— Не будем, так не будем, — сразу согласилась она, — А Мирбок — это его настоящее имя?

— Да, я то откуда знаю, ведь магичка у нас ты, а не я, и …

— Да, ладно не кипятись, — улыбнулась Генея, — ты посмотри, что я тебе принесла. — И она протянула мне две серых пушистых варежки, — это тебе Ядва передала. А еще она сказала, что когда ты покинешь этот мир, они будут напоминать мне о тебе. — С грустью в голосе закончила она. — А когда ты собираешься исчезнуть?

— Генея, отстань и не задавай глупых вопросов. Все равно не отвечу, так как не знаю. По слогам. Не-зна-ю.

— Забавная ты, Лийка. Давай лучше и вправду попьем чайку.

* * *

Куда больше событиями моей турпоездки интересовался Чекион. Он несколько раз спокойно и дотошно расспрашивал меня, вникая в разные мелочи и сопоставляя факты. Особо его заинтересовал рассказать об открытой книге: что она из себя представляет и как работает; что хотела и чего добилась. Пару раз он снизошел до объяснений, почему всех так напрягло мое отсутствие, а особенно напрягает мое присутствие.

— Лиечка, золотко, ты давно стала ключевой фигурой в чьей-то игре. Только бы не мешало понять в чьей, — разглагольствовал черт. — Но ты не расстраивайся, мы обязательно во всем разберемся.

Не меньшее внимание уделил он медальону. Внимательно рассматривал его, крутил в руках и даже для верности попробовал на зуб. Как истинный эстет с удовольствием восхищался его инкрустациями, вензелями и вообще общим видом. Медальон в его руках себя ни как не проявлял. Поэтому пару раз повертев его, Чеки со вздохом возвращал находку назад.

— Да, — сделал вывод черт, — эта штука со мной общаться не собирается.

Иногда меня тоже тянуло порассуждать на философские темы.

— Чеки, кто по-настоящему правит этим миром? И почему мы здесь? И что будет дальше?

— Наслаждайся текущим моментом, моя дорогая. А дальше? Ты же изучала историю своей цивилизации?

— Зарождение, развитие, война, возрождение, новый виток развития, война, а по-другому нельзя?

Чекион снисходительно улыбался моим наивным желаниям.

— Ход событий еще никто не отменял. Чтобы увидеть новое, весьма неплохо стряхнуть старое.

* * *

А в королевстве все шло своим чередом, только семимильными шагами. Все повально готовились к войне и, причем непросто к войне, а обязательно к победе. И даже врага себе придумали — народ Рымбако, а мракобяшки — это их порождение, и это они пожирают все краски и убивают мир Изумрудной, и их обязательно надо убить, с ними нельзя ни о чем разговаривать, они такие…

— Макс! Война убьет экономику твоей страны. Остановись, пожалуйста, послушай.

— Что ты понимаешь в экономике? — Снисходительно улыбнулся Макс, — ты красивая женщина, вот и оставайся ею.

— Да, ваше величество, — съязвила я, — быть красивой и глупой, наверное, удобно. Но у меня, к сожалению, это не получается. Горе от ума.

— И что же на этот раз беспокоит твою заботливость?

— Ты знаешь, я иногда возвращаюсь к картине на скале. Это же какого уровня развития должна быть цивилизация, что смогла не только нанести рисунок на скальную породу, но и сделать какие-то колоссальные вселенские расчеты, учитывая перемещения и вращения галактик, звезд, планет? Все это обсчитать, совместить и в определенный срок заставить проявиться?

Макс молчал и задумчиво созерцал игру вина в высоком бокале, не перебивая, давая мне выговориться.

— Знаешь, на земле ведь немало примеров того, что люди столетиями жили рядом с посланиями предков и не замечали их, пока технологии не достигали нужного уровня. Так мы не видели рисунки долины Нэски, пока не научились летать.

— И что они вам открыли? Это, конечно, все интересно, Лия. Но ты преувеличиваешь значимость всего этого. Наскальный рисунок, конечно, интересная вещь, но это всего лишь большой рисунок. Ты увидела там самолеты, а кто-то увидит свое или вообще ничего не увидит. А я живу здесь и сейчас. И в моем мире назревает война.

— С кем, Макс? — Эмоционально вторглась я в его монолог. — С народом Рымбако? Но это же смешно, им не нужны ни вы, ни ваши земли, да и вы сами. Я думаю, что не сможете сделать их своими рабами.

— А вот думать то Вам как раз, сударыня, и не стоит, — и добавил, не удержавшись, Макс. — Не потому ли Вы так рьяно защищаете этот никчемный народ, что там есть Воин, к которому Вы готовы неравнодушно дышать? Или может вы их шпионка?

После таких разговоров мне становилось скучно. Возможно, мое раненое самолюбие просто не хотело признавать поражение. А разочарование чужим миром и повторяющейся историей событий, порождало депрессию. Меня все чаще начал раздражать веселый щебет Генеи, как птичка, приносившая из внешнего мира кучу сплетен, домыслов и другой чепухи. Я реже стала бывать в обществе, при моем появлении стихали разговоры, а откровенно враждебные взгляды побуждали все чаще вспоминать, что я чужая в этом мире и в этой стране. Макс не делал ничего, чтобы хоть как то изменить ситуацию. Наверное, он просто мстил. Вечерами я уходила к себе в комнаты и оставалась одна, бездумно любуясь красками уютного гнездышка, брызгами фонтана, наслаждаясь одиночеством и скукой. Иногда ко мне присоединялся Рымбако. Он появлялся тихо, ниоткуда, садился рядом и часами смотрел на игру воды. Мы уютно молчали, не мешая друг другу думать каждому о своем.

Не часто мое затворничество нарушал Чеки. Иногда он шумно шутил, заставляя меня смеяться какой-нибудь глупости. Иногда просил напоить вкусным чаем, а иногда он просто танцевал со мной вокруг бассейна и в