* * *

И в следующий миг он уже стоял в черном зале всемогущего Рока. Рок на полуслове прервал диалог с прекрасной Удачей.

— Как ты посмел, презренный раб, — медленно повернул он голову с пылающим взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Мой господин, — и Чеки, как подкошенный, упал перед сиятельной парой на одно колено. — Я позволил себе это святотатство лишь потому, что поднебесная умирает.

— Ах! — Воскликнула смертельно побледневшая Удача, делая полшага назад.

Рок с досадой развернулся к своей милой гостье и, удерживая ее руку, нежно поцеловал кончики пальцев.

— Одна умрет, другая родится, — пренебрежительно кинул он через плечо.

— Удивительная и нежная Удача, — набравшись небывалой смелости, продолжил Чек, — вам, как и мне не безразлична эта планета. Она ведь как бескорыстная мать дарила своим детям то, что они желали. Все терпела и не просила ничего в замен. Это большой грех предавать.

— Дерзкий раб, ты забываешься! — Перебивая, воскликнул Рок, испепеляя непроизвольного заступника грозным взглядом.

Чеки весь съежился, предвкушая свои последние минуты, и все же он негромко произнес.

— Я видел своего господина разным: разъяренным и благородным, карающим и прощающим, но никогда злым роком. Простите меня за дерзость, мой господин, — и черт еще ниже склонил голову, как бы подставляя ее под удар карающего меча.

— Роки, милый мой Роки! — Спешно вмешалась Удача, — этот дерзкий слуга где-то прав. — И она нежной улыбкой смягчила суровый взгляд непреклонного господина. — Ведь мы тоже чуть-чуть виноваты в случившемся, — и, повернувшись к Чеки, добавила, — что тебе надо, что бы предотвратить беду?

Не веря своим ушам, что смертельная казнь на сей раз миновала.

— Самолет. Ваш самолет, моя госпожа.

— И всего-то, — засмеялась прекрасная Уди, — он твой, смелый раб, покажи на что ты способен.

— Да благослови меня удача, — прошептал черт, еще до конца не веря в свое везение, и с негромким хлопком он эффектно покинул зал.

* * *

Петрархиус и я в сопровождении Рымбако и его личной охраной стремительно неслись через весь замок к старой башне.

— Что это за шутки? — Резко остановил нас возмущенный голос Макса. — Что здесь делают эти нечеловеческие отродья?

И короткий меч блеснул в его руке. Но Петрархиус и я смело вышли вперед, живым щитом встав между враждующими сторонами.

— Сейчас не время, — жестко произнесла я. — Надо спешить!

— Ты? — Удивление и пренебрежение отразились на его перекошенном злобой лице так, что даже было не понятно, к кому он больше обращается ко мне или Петрарху.

— Ваше величество, — церемонно выдавил из себя маг, — Лие обязательно надо попасть в башню. Это очень важно!

Будто не услышав его слова, Макс подошел ко мне.

— Я был с тобой рядом. Я столько делала для тебя. А ты? — Произнес он, неспешно обходя меня вокруг. Я вознес тебя до небес, сделал богатой и знатной. А ты? Ты все растоптала под копытами этих выродков, — и он с негодованием мотнул головой в сторону Рымбако, который побелел от закипающей в нем ярости. А Макс все больше заводился от моего молчания и видимого спокойствия. — Ты погубила все, мой мир, мою жизнь, мою любовь. Ты хоть любила меня чуть-чуть или просто использовала в своих интересах? Ну, конечно, ты же всего лишь маленькое ничтожество своего технического мира, а здесь ты взлетела до высот королевы!

Каждое слово, слетающее с его губ, больно до крови хлестало мое сердце. Я крепко сжала зубы, чтобы не отвечать, но мое напряжение выдавали играющие на скулах желваки. Не мигающим взглядом я смотрела на Макса и его буйство, и только одна мысль набатом стучала в моей голове: «Молчи — это уже неважно. Ты сделала выбор, все остальное уже не важно! Все остальное уже совсем неважно…»

В какой-то миг, осознав критичность момента, абсолютно спокойным, тихим, но властным голосом я произнесла:

— Макс, это уже не важно. Мне надо в башню, пусти нас!

— А если я не пущу? — Одновременно взметнулись голос и меч.

— Начнется бой, но даже это уже неважно.

И, отстранив его с пути, смело вошла в башню. Не останавливаясь, я проследовала к раскрытой книге. Остальные, вломившись вслед за мной, притормозили на почтительном расстоянии. Мрачность обстановки напугала одних, секретные знания — других.

— Здравствуй, открытая книга, — традиционно обратилась я и смахнула слой пыли с ее страниц.

Пыль не осела, а закружилась, заклубилась вокруг углов книги, отливая золотым огнем.

— Я принесла то, что долго несла, — и, откинув накидку, я обнажила медальон, спокойно возлежавший на моей груди.

Толпа ахнула и подалась назад. Увидеть медальон смерти не рассчитывал никто. А пылинки в углах книги налились алым цветом. Без суеты я сняла украшение и, повертев его в руках, положила на раскрытую страницу.

— Я хочу, чтобы ты закрыла пространственный портал, — спокойно произнесла я.

— Ха-ха-ха, — зазолотилась надпись. — С чего бы это? Это не твой мир, и тебя здесь не любят.

— Это неважно, милая, главное я люблю, — парировала я в абсолютной тишине, царящей в башне.

— Медальон — это дар, а что ты по-настоящему готова отдать?

— Красивая вещь этот медальон, правда? — Заметила я, любуясь старинной вещицей, — закрой портал и возьми то, что тебя достойно.

— Нет, Лия, не делай-ай э-э-это. — Закричал Макс и рванулся к нам.

Но воздух сгустился и заглушил все посторонние звуки, заставив толпу еще дальше отодвинуться вглубь.

— Жизнь, — прошептала пыль. — Здесь и сейчас.

И с этой минуты в башне повисла полная и осязаемая тишина.

— Смерть! — Мои слова как колокол звучали в этом безмолвии. — Я знаю, что однажды мы все должны уйти, чуть раньше, чуть позже, не важно. Но умирать? Ты знаешь, книга, мне немножко страшно, — как то просто и обыденно сделала я свой выбор, при этом снимая руку с медальона. — Ты поможешь мне?

Совсем рядом из белых искорок сформировался удобный завиток. Положив на него руку, я несмело сделала первый шаг, потом второй. С изумлением заметила, что при каждом шаге я как-то вырастаю, и предметы нисколько не сдерживают моего стремления. Чуть обернувшись, я увидела, как неспешно опадает на пол небрежным жестом сброшенное с плеч тело. Как Макс опускается перед ним на колени и трясущейся рукой отводит с лица упрямый рыжий локон.

А я иду вперед. И вот уже синее небо и игрушечный самолетик, разящий беспощадным огнем серую скалу, приковывает мой взгляд. Смертельный полет и машина срывается в крутое пике, стремясь протаранить самый пик этого грозного и чужого изваяния. Как бы нехотя, одним взмахом руки, стираю эту гору наполовину. И в следующий миг, подхватив в ладошки падающий