class="p1">Я с многозначительной ухмылкой указал взглядом и подбородком на ученого. Руководитель колонии хмыкнул:

— Понятно. И на вас нашлась управа, — и, пока Тайвин не высказался, перехватил инициативу, обратившись к нему: — Вы удивитесь, но на этот раз я с вами целиком и полностью согласен.

— Три, — загнул пальцы ученый.

— Что — «три»? — не понял Вернер.

— Мне за последние несколько минут уже трижды предлагали удивиться. Но больше всего мне хочется решить проблему, а не тратить время на прозаичные эмоции.

Я, как ни старался, не выдержал вторично:

— Ты зря так про эмоции думаешь, Тай!

— Два, — философски загнул пальцы ученый на другой руке, укоризненно покосившись в мою сторону. Я во второй раз сник и замолчал — обещал же.

— Установим за вами наблюдение с суборбитального дрона связи, — резюмировал Вернер.

— А что, так можно? — искренне удивился я. Тайвин только рукой махнул, прекратив демонстративные подсчеты.

— За вами же следят дроны, пока вы в экспедициях, — приподнял одну бровь градоначальник.

— Ну так то экспедиции, а то колония и колонисты, — нахмурился я. — И что, за каждым потенциально так можно наблюдать?

— А как вы хотели? — Вернер обозначил кончиками губ подобие вежливой улыбки, оставив взгляд бесстрастным. — Это только в вашем восприятии, Честер, людям можно доверять безоговорочно практически всем и во всем. В более приземленной реальности и реалии будут более приближенными к жизни. Вы попробуйте в следующий раз поддаться искушениям. А там посмотрим.

На том мы и порешили, обсудили подробности и разошлись.

* * *

Первым делом я подошел к процессу ловли невидимого вредителя со всей ответственностью, которую только смог у себя обнаружить. Я начал вести дневник наблюдений за своим настроением и обнаружил удивительную закономерность — я начинал хандрить ровно тогда, когда делал две вещи: сидел в одиночку или у себя в кабинете, или у себя же дома, причем если я включал музыку, усиливалось желание пойти и напиться, а если нет — просто выйти в окно, попутно позвонив Макс. Пока мы мотались на вызовы или ходили в поле, никаких «скачков напряжения» я не чувствовал. Парадоксальным образом поблизости от дурного расположения духа всегда находилось пресловутое окно. Коллекцию музыки я отдал на экспертизу на всякий случай, но результатов мы пока не получили, а к окнам старался близко не подходить, как и оставаться в одиночку, но приступы становились от этого хоть и реже, но гораздо сильнее.

Так прошло около недели, и я совершенно изнемог. Похоже, что очкастый в очередной раз прав — на меня каким-то образом действуют либо низкочастотным ЭМИ, либо инфразвуком, либо по очереди то тем, то тем, через какой-то узконаправленный передатчик. Причем трансляция сигнала действительно должна быть направлена только на меня, потому что больше из первопроходцев никто придурковатым стремлением творить глупости не страдал, я сегодня с раннего утра осторожно разузнал. Мои оперативники, мной же и натасканные на чуткое отношение к любым мелочам, в долгу не остались — и сдали меня с потрохами штатному гению. А Тайвин тут же явился ко мне в кабинет и обозвал мои детективные старания детским лепетом и дурной пародией на плохонькую шпионскую драму, чем едва не довел до слез.

Сообразив, что сейчас начну картинно рыдать, как пятилетка, сломавший машинку и сам себя поставивший в угол, я прекратил оправдываться и метнулся к окну. Мой очкастый друг не преминул повторить то же самое, и мы были вознаграждены зрелищем плавно и неторопливо улетающего вдаль флаера без особых примет и опознавательных знаков. Ну флаер и флаер, возле окон дома и офиса я его раньше не видел, таких в колонии полным-полно, так что мы проводили машину глазами и переглянулись.

— Я уже хотел всерьез на тебя обидеться, — сообщил я штатному гению, чувствуя, как это желание медленно отступает. — И слезу пустить!

Тайвин повернулся ко мне и в немом изумлении поправил очки. Покачав головой и громко выдохнув, он ответил:

— Хотя бы не решил предпринять попытку суицида. Зато теперь я точно знаю, что ты будешь делать, если разбалансировать твое эмоциональное состояние.

— И зачем тебе это знание? — поинтересовался я.

— Мало ли. Вдруг ты столкнешься с длительным травмирующим психику стрессором или психоэмоциональной травмой, буду знать, бегать за тобой везде и караулить, или оставить в покое, — пояснил ученый.

— Так я вроде уже ходил смурной? Ничего, руки на себя не накладывал, и сейчас не стремлюсь, и в будущем вряд ли буду. Как бы нам поймать этого ментата… — принялся соображать я.

— Кого?

— Ты что, «Дюну» не читал?

— Читал, потому и удивился. Ты неправильно употребляешь термины, впрочем, ничего удивительного. Ментаты не воздействовали на других людей, они… — Тайвин вознамерился прочесть мне лекцию о мироустройстве в книгах Френка Герберта, но я его прервал.

— Прости, но смысл ты понял, так что давай не будем сейчас мои ошибки под микроскопом рассматривать. Что делать-то? — почесал в затылке я.

— А что тебе Вернер советовал? — невозмутимо спросил гений.

— Поддаться искушениям? Хорошо, я пошел.

— Куда? — Тайвин начал волноваться. — А Вернера предупредить?

— Как это,