минут назад он орал на меня, потому что перепугался — терять людей он терпеть не мог, а ему доводилось, и облегчение от того, что я остался жив, он замаскировал злостью — то теперь он готов был хорошенько мне врезать, только я никак не мог понять, за что. Я действительно выполнил все его инструкции, более того, если бы мне не приспичило подойти к стойке и диверсанту на пару шагов ближе, это все кончилось бы попросту тем, что я бы вырубился намного раньше, не успел уничтожить передатчик, сам погиб или сошел с ума окончательно, и паника бы набрала цепную реакцию, о последствиях которой я предпочел не думать. И без того было адски больно. А откуда я взял такую цепочку размышлений и выводы — я понятия не имел. Но все равно жутко обиделся.

— Я сделал все, что от меня зависело, — отрезал я, встал на ноги и побрел, пошатываясь, в сторону купола, сам не знаю зачем, наверное, по привычке выносить все свои переживания за пределы колонии, доверяя их лишь здешнему миру. Вернер попытался меня остановить, но я так на него глянул, что он проглотил слова и остался за моей спиной злиться на меня, на себя и на ускользнувшего ментата, а от Тони я попросту отмахнулся — и без него хреново.

Вывалившись из-под защиты, я прошел пару десятков шагов и рухнул в траву. Ну Вернер, ну я тебе это припомню! Сам же мне сказал, что делать, а как опростоволосился — сразу я виноват! Как будто я знаю, как это все правильно устраивать надо — за преступниками гоняться и засады засаживать! Я с силой двинул кулаком по земле — и мох под рукой рассыпался с хрупким кристаллическим звоном, а ему в ответ кто-то зашипел.

Я приподнялся на локтях — и увидел ложную скорпикору. Метрах в двадцати от меня зверюга шипела, скалилась, но уходить не спешила. Чего это она? Вроде на людей ложные скорпикоры не кидаются, химер поблизости быть не должно, да и ее тоже, слишком близко к поселению… Голова отозвалась на попытку подумать новым приступом боли, от которого я резко сел и согнулся в крючок, зашипев животному в ответ.

— И вот так всегда! — тихонько пожаловался я скорпикоре, она же, припадая на лапы и шипя, все еще уходить почему-то особенно не стремилась. — Захочешь как лучше, а получается как всегда!

Зверь в ответ неловко потряс мордой, сморщившись, облизнулся, чихнул, и на середине расстояния между нами оказалась такая редчайшая штука, что я мгновенно выкинул из головы все эти хороводы с «Апостолом» и его недружелюбными ментатами, ссору с Вернером и головную боль заодно. Зуб! Молочный зуб ложной скорпикоры!

Вот это находка… Ложная скорпикора, конечно, теплокровное, но не млекопитающее, до этого этапа развития жизнь на Шестом не дошла и элегантно вильнула в сторону, устроив смешение теплокровных животных с яйцекладущими. Но смена зубов, оказывается, у них есть! Интересно, зачем. И сколько раз за жизнь скорпикора будет менять зубки? Я встал на четвереньки и потянулся к зубу. Скорпикора еще больше вздыбила шерсть и развернула вторую пару лап перепонкой вверх, принимая защитную позу. Ах вот оно что, старая знакомая с дыркой в крыле! И чего ты так людьми интересуешься, красота усатая?

— Чез, ты с ума сошел? — раздался голос сзади, скорпикора вздрогнула, прижалась всем телом к земле, зашипела, хлестнула хвостом для устрашения и испарилась куда-то в лес.

— Смотрите, зуб! — Я цапнул находку и в полнейшем восторге уставился на пятерку оперативников во главе с Виком, что пошли меня искать и возвращать на законное руководящее место. Вернер, видимо, подсуетился или Тони.

— Тебя чуть не убили полчаса назад, распугали несколько жилых кварталов инфразвуком, ты поцапался с Вернером, а потом сбежал в одиночку за купол и теперь радуешься чьему-то зубу? — Вик, казалось, не мог взять в толк, псих я на всю голову или только на какую-то ее часть.

— Это ложной скорпикоры, так чихнула, что потеряла. И да, радуюсь, это же какая интересная штука! — улыбнулся я. — Вик, опять на меня охотятся. А может, и не только на меня, а сделать я ничего не могу. Поэтому если я не буду радоваться хотя бы такой мелкой ерунде, то впаду в полнейшее отчаяние и зеленую тоску. Кому оно надо? Мне — точно нет. И вообще. Я жив, с Вернером помиримся, он отходчивый, а «Апостол», я уверен, еще долго сюда нос не сунет после такого шороху. Так что…

Что «так что» я договорить не успел — волной накатила головная боль, пошла носом кровь, окончательно помутнело в глазах, и я потерял сознание. Но сжать в кулаке драгоценный зуб не забыл, еще чего, такой раритет терять из-за обморока!

* * *

Тайвин с видимым раздражением отчитывал Вернера, стоя в госпитале посередине ординаторской и глядя на результаты медицинского сканирования главы оперативного отдела. В просторной комнате с огромными окнами, помимо ученого и градоначальника тираде молчаливо внимали врач-реаниматолог и Аристарх Вениаминович. Доктор удобно устроился за рабочим столом и, кивая в особо эмоциональных местах в знак согласия, строчил историю болезни, а шеф Корпуса периодически тяжело вздыхал, но молча. Совершенно некстати вся эта катавасия с непонятным покушением на жизнь и здоровье его подопечного, тем более, столько планов впереди. Впрочем, подлечиться и отдохнуть никому лишним не бывает, а времени пока достаточно.

— Музыкальные треки были заменены на аналогичные с дополнительной замедленной звуковой дорожкой. Сознание при замедлении транслируемого сообщения в несколько десятков раз не распознает слова, но подсознание расшифровывает общее значение, и создается эффект акустической суггестии, то есть внушения. Раньше считали, что это ненаучный кретинизм, свойственный сторонникам теорий заговоров. Но позже, с развитием теории резонансных взаимодействий, факт подтвердился — человек существо звуковнушаемое. И знаете, что туда было записано? Пойти устроить пьяный дебош с применением оружия,