— В офисе всегда знают, где меня найти, —подбодрила она его.

Они поднялись по ступеням «Рица» и вошли в холл.

Пройдя по длинному коридору мимо витрин, в которых быливыставлены самые изысканные произведения ювелирного искусства, они остановилисьу дверей номера Мередит. Она отдала Кэлу пиджак, и тот нехотя принял его.

Втроем, вместе с Чарли Макинтошем, они провели на следующийдень последние презентации. Опасения Мередит не оправдались: французы, попримеру прочих, не колеблясь, соглашались вкладывать средства в акции«Доу-Тех». О таком успехе Кэллен и мечтать не мог; аналитики не предсказывалиничего подобного.

В среду, говорила ему Мередит, «Уолл-стрит джорнэл»опубликует объявление о продаже акций, причем перечислит всех, кто записан врегистрационном журнале, и список этот будет полон впечатляющих имен. А что жебудет твориться на бирже в четверг, когда начнется реализация…

В пять часов вечера рекламная кампания официальнозавершилась. Возвращаясь в отель, Кэл и Мередит чувствовали себя победителями.Улыбался даже Чарли Макинтош: хоть он по-прежнему оставался при своем мнении,однако не мог не восхищаться великолепно выполненной работой. Трудно поверить:он заметил вслух, что Мередит — отличный профессионал, а затем пожал ей руку ипоздравил с успехом!

Впрочем, через несколько минут Чарли их покинул.

Он возвращался в Калифорнию восьмичасовым рейсом, а Кэл иМередит завтра летели в Нью-Йорк, где должны были в последний раз встретиться спартнерами, представить Комиссии по ценным бумагам результаты кампании иполучить ее одобрение.

В тот вечер они вдвоем наслаждались великолепным ужином вклубе «Лука Картон». Мередит слишком устала, чтобы наряжаться: на этот раз онабыла в том же строгом деловом костюме, в котором проводила последниепрезентации.

За едой Кэл рассказал ей, что звонил детям: у них все впорядке, с нетерпением ждут его возвращения.

— Совсем как Стив, — заметила она, отпивая изчашки крепкий кофе. Кэл заказал себе бренди. — Что ж, мы неплохопоработали, верно?

Счастливая улыбка озарила ее лицо. «Пройдет время, —думала Мередит, — но эти две недели я буду вспоминать как одни из самыхприятных дней своей жизни».

К гордости за хорошо сделанную работу на сей раз прибавиласьи радость от общения с Кэлленом. Никогда еще у нее не бывало такогозамечательного клиента! Работать с ним — одно удовольствие, но дело не только вэтом. У них много общего — одни и те же увлечения, склонности, взгляды набизнес. Оба они настолько умны и разносторонни, что могут часами разговариватьо самых различных предметах, не боясь наскучить друг другу.

Особенно восхищали Кэла глубокие познания Мередит в том, чтоему самому было ближе всего на свете, — в проблемах бизнеса. Егопредупреждали, что финансисты обыкновенно ничего не смыслят в производстве иакционирование ему придется начинать с многочасовой лекции о своем деле. Однаковсе вышло наоборот: Мередит понимала его с полуслова, и похоже было, что не онау него, а он у нее должен учиться.

— А что дальше? — поинтересовался он, потягиваябренди.

У меня? Следующая кампания. Та же игра с другими партнерами.А ты? Чем теперь будешь развлекаться? — улыбнулась она ему.

Мередит уже знала, что собирается Кэл делать дальше:проникшись к ней доверием, он не раз делился с ней своими планами относительноновых медицинских аппаратов, производство которых собирался наладить вближайшие годы.

— Знаешь, я подумываю о том, чтобы расширить своедело, — неожиданно признался он. — Приобрету еще одну фирму, потомдругую — и пары лет не пройдет, как ты увидишь, что «Доу-Тех» стала во многораз мощнее!

Он улыбался, но по блеску синих глаз Мередит догадалась, чтоКэл не шутит. Он так решил — значит, так и будет. Кэллен Доу всегда добиваетсясвоего.

— Посмотрим, — улыбнулась она.

Они еще немного поговорили об этом. До сих пор Кэл незаговаривал о новых приобретениях, и Мередит поняла, что эта мысль пришла ему вголову совсем недавно. Может быть, всего несколько часов назад — однако он ужеуспел все обдумать и составить план, смелый, но вполне реальный.

Вот что, пожалуй, больше всего нравилось ей в Кэллене — егооткрытость для новых идей. Он не из тех людей, что почивают на лаврах; онпостоянно стремится к новым вершинам. И в этом они с Мередит тоже очень похожи.

По дороге в гостиницу они продолжали оживленный разговор, авойдя в отель, решили еще немного посидеть в баре. Кэл заказал себе бренди,Мередит ничего брать не стала. Ей не улыбалась перспектива наутро маятьсяголовной болью.

В баре они засиделись далеко за полночь — ни Кэлу, ниМередит не хотелось прерывать разговор. Кэл думал о том, что с очень немногимизнакомыми мог бы так естественно говорить о своих делах и увлечениях. Они сМередит были погружены в свой мир, для большинства людей закрытый. Но для них вэтом мире все было интересно.

— Скажи, Мередит, ты рассказываешь о своей работемужу? — серьезно спросил он.

Ему хотелось знать, понимает ли Стив, что за чудо его жена,разделяет ли ее интересы, может ли она спросить у него совета или в труднуюминуту поделиться своими сомнениями.

— Да, иногда. В предпринимательстве он мало чтопонимает, а вот о банковских инвестициях знает от меня довольно много. Ты быпослушал, как он говорит о рекламных кампаниях!

Но Кэл ожидал иного ответа.

— Этому парню чертовски повезло с женой, —нахмурившись, заметил он. — Надеюсь, самого он это понимает?

— Понимает, — успокоила его Мередит. — Мневедь тоже с ним повезло. Может, и к лучшему, что мы такие разные — благодаряэтому мы до сих пор не наскучили друг другу. А ведь мы уже четырнадцать летвместе!

— Я был женат семь лет, увы, воспоминания остались нелучше, чем от Вьетнама. Да что там, вьетконговский лагерь кажется мне раем всравнении с нашей семейной жизнью! Мне трудно представить себе счастливую семью— настолько напугал меня мой брак.

Мередит взяла Кэла за руку, успокаивая и сочувствуя.

— Что ж, по крайней мере у тебя трое чудесных детей.

— Верно. И за это я благодарен Шарлотте. Знаешь, поройтрудно поверить, что это она носила их во чреве. Ни дня, ни минуты, ни единогомига я не видел в ней мать — дети нисколько не изменили ни ее саму, ни еежизнь.

Мередит вспомнила красавицу, встреченную ими в клубе«Харри», и поняла, что слова Кэла ничуть ее не удивляют. Да, такой и должнабыть Шарлотта — божественно прекрасная и холодная. Едва ли она вообщекого-нибудь любит, кроме себя, разумеется. Но почему же в таком случае Кэллен внее влюбился? Видел ли он за божественной красотой ее подлинную суть? А можетбыть, Кэл и сейчас еще любит ее и все его злые слова — это крик боли ибессилия?!