побороться с дверью, помог дядька в строгом костюме. Я ожидал, что мы посредине леса, но оказалось, что авария произошла на какой-то маленькой станции. Точнее, станция еще впереди. От небольшого освещенного здания к месту крушения бежали люди. Из вагонов выпрыгивали пассажиры, на траву с треском падали чемоданы и плюхались сумки. Шум нарастал.

Шайри не отходила от меня ни на шаг, впрочем, мне на глаза при этом умудрялась не попадаться, постоянно прячась за мою спину.

– Шекшема! – со злостью произнес мужской голос. – Про́клятое местечко, вечно здесь что-то случается!

Я оглянулся на говорившего, им оказался тот самый мужчина в костюме, который помогал мне открыть дверь.

– Что случается? – спросил я его.

Он внимательно посмотрел на меня, потом чиркнул подозрительным взглядом по склоненной голове Шайри и медленно ответил:

– Много чего… То дерево на крышу поезда упадет, то плохо кому-то станет, то машина у кого на рельсах заглохнет. Никогда не ложусь спасть, пока не проедем это ведьминское место!

– Да при чем здесь ведьмы, – охнула рядом бабенка. – Все потому, что станция на костях!

– В смысле? – опешил я.

– В прямом, – махнула она руками. – Кладбище здесь было!

– Да что ты, тетя Марина, – возразила ей женщина в вязаной шапочке. – Какое кладбище! Мама говорила, что церковь тут снесли.

– Все слухи, – примирительно сказал мужчина. – Факт один – проклятое это место. Эх, Василий, что там на сей раз? – окликнул он мужчину в форме.

Тот поспешно приблизился, нервно поправил фуражку:

– А, это ты, Семенов. Да локомотив хвост товарнику придавил. Благо тот порожняком шел, а то бы беды не миновать.

– Как так? – лицо Семенова вытянулось. – Как он на пути-то оказался? А если бы не станция и на полном ходу?..

Василий мрачно ухмыльнулся, махнул рукой, мол, некогда, и поторопился повернуть за угол вагона.

– Попали, – нахмурился мужчина в костюме. – Пошлите к станции, мы здесь надолго застряли.

Мы побрели следом за людьми. Бабка Марина едва тащила по камням огромную сумку. Я с трудом освободился от Шайри, отчаянно вцепившейся в меня. Девушка глядела с мольбой, но я отвернулся, чтобы помочь старой женщине с вещами. На перроне мы влились в толпу людей, в гуле голосов то и дело раздавался плач, порой причитания.

Бабка направилась к вокзалу. Небольшое одноэтажное здание с облупившейся желтой краской на стенах и покосившимися дверьми не могло принять в себя всех желающих, но тетка Марина умудрилась не только проскользнуть сама, но и втащить свой багаж. Я же не стал толкаться и вышел на улицу. Вдалеке слышался вой сирены, скорее всего, это спешили на помощь медики.

На перрон вынесли женщину. Та не подавала признаков жизни. Тот самый Василий все время требовал, чтобы люди немного отошли, но любопытные обступили их плотной стеной, высказывая различные предположения.

Моя рука скользнула в карман, пальцы обхватили зажигалку. Я покрутил ее в руках и с тоской посмотрел на закурившего неподалеку мужчину. Но сигарету просить не стал. Магия! Я саркастично хмыкнул: ну как бы Шайри смогла провернуть такое? Придумал, что она говорит заклятия… А ведь марийского не знаю, может, это просто ругательства или еще что. Собака могла наступить на сухую ветку и банально пораниться. Поезд по ужасной случайности не разъехался с товарняком.

После событий в доме Карла я стал видеть магию везде. На самом деле, так удобно спихнуть ответственность на нечто, не подвластное нам. И не я один видел во всем мистическую подоплеку: большинство людей списывали трагедию на ведьм, духов или гиблое место.

Из здания выскочила румяная тетка и невероятно громко, словно у нее внутри был рупор, закричала:

– Граждане пассажиры! Прошу внимания! Приехала скорая помощь. Пострадавшим просьба пройти на вокзал.

Поднялся невероятный гул, все чего-то спрашивали, многие пытались пробраться к зданию, крики все усиливались. Но тетка умудрилась перекрикивать весь этот гвалт.

– Прошу, успокойтесь! Утром придут автобусы! Все доедете до места назначения!

Я усмехнулся. Она права, можно под шумок втиснуться в какой-нибудь автобус, наврать про потерявшийся билет или родителей, уехавших на другом автобусе. Голова гудела от множества голосов. Невысокий мужик, пробираясь к тетке с вокзала, грубо толкнул меня. Я почти свалился в объятия сухонького старичка. Тот едва удержался, сидя на сером мешке с пожитками.

– О-хо-хоюшки, – покачал головой старичок. – Ну и безлепица!

Я молча пожал плечами, поднялся и отошел к старой покосившейся постройке и прислонился к пахнущей сеном стене.

Рядом возникла Шайри, личико заплаканное, но глаза сияли радостью:

– Нашла! Ты куда исчез? Я решила, что ты меня бросил.

Я серьезно посмотрел на нее:

– Извини, я подумал, что это ты наколдовала. Сама виновата, нечего было пудрить мне мозги про ведьм и видения всякие…

Шайри стыдливо опустила глаза. Ее холодные пальцы коснулись моей руки. Девушка осторожно потянула меня:

– Пойдем.

– Куда еще? – с подозрением спросил я. – Ты слышала? Утром придут автобусы, поедем дальше.

– Не нужно никуда ехать, – Шайри медленно подняла лицо, черные глаза блестели в свете фонарей. – Мы дома…

– Дома мы будем в Костроме, – как можно мягче произнес я. Шайри и так несколько не в себе, а могла ведь при аварии еще и головой треснуться. – А здесь еще Шишма!

– Шекшема, – поправила Шайри. – Бабка моя здесь живет. Пойдем.

– Бабка? – удивился я. – Это та, которая чистокровная марийка?

Девушка кивнула и мечтательно улыбнулась. Потом брови ее нахмурились:

– Только ты молчи, ладно? Бабка и так ругаться будет, а ты можешь что-нибудь ляпнуть.

– Это я могу ляпнуть?! – неудержимо расхохотался я. – Кто бы говорил! Это твоя Сивка-Бурка поцеловала задницу товарника!

Шайри еще больше насупилась и, не оборачиваясь, потопала вперед. Я пожал плечами и двинулся следом. Денег у нас все равно нет. И спрятаться у старой бабульки в забытой деревушке неплохая идея.

Насчет деревушки я, конечно, погорячился, Шекшема даже в темноте ночи выглядела вполне сносно. Чистые улочки заасфальтированы, деревянные домики покрашены, раскидистые сады источают приятные ароматы спелости. После полуразвалившегося здания вокзала я ожидал увидеть три покосившиеся, вросшие в землю хаты. Но фонари освещали вполне аккуратный поселок.

У некоторых домов стояли встревоженные люди. Женщина в халате оживленно трещала по сотовому, руками при этом чертила в воздухе контуры поезда. Видимо, рассказывала знакомым о происшествии.

– Говорят, нужно разместить пострадавших по квартирам, – сварливо рокотала громовым голосом бабулька в платке и пушистых тапках. Она обращалась к забору. Похоже, бабка была не только глуховата, но и слепа, как крот. – Никого не пущу! Вот еще, вздумали!

Шайри вдруг встрепенулась и спряталась от нее за мою спину. Руки ее, вцепившиеся в мой пояс, дрожали. Я с