кране, что протаранил автобус? – понимающе кивнула Мерцана. – Так ты в автобусе ехал или стоял на остановке, которую этот псих потом снес?

Так вот, что произошло! Когда я бежал из больницы, как раз привезли людей, пострадавших в этой аварии. Сразу стало понятно и множество каталок в коридоре, и метания врачей, и, самое главное, почему никто не обратил внимания на шатающегося в простыне пациента. Персоналу больницы было просто не до мелочей.

– Алекс, – требовательно позвала Мерцана, она ждала ответа.

Неслышно подошла официантка, передо мной возникла белая чашка. Черный кофе источал удивительный аромат. Я словно впервые его вдохнул. Хотя, так оно и было по сути, ведь я…

– Я ничего не помню, – медленно произнес я. – Я совсем ничего не помню до того момента, как очутился в той больнице. Вот так!

– У тебя амнезия? – с любопытством спросила Мерцана, прихлебывая из высокого прозрачного стакана с маленькой ручкой.

На верхней губе девушки остались белые усики из пены. Я невольно улыбнулся:

– Наверное. Знаешь, я, как очнулся, сразу бросился наутек, – я решил немного приврать. Точнее, не рассказывать всей правды. Я действительно сразу сбежал. Сразу после того, как освободился. Ну и начав говорить неправду, уже трудно остановиться: – И единственная, с кем я разговаривал, твоя бабушка. Она приказала идти к тебе. Говорила, что ты мне поможешь…

– Да у тебя был шок! – громко воскликнула девушка, руки ее взметнулись, с ложечки сорвался кусочек пирожного и прилепился к стене. – Шоковое состояние. Я, когда была маленькая, видела петуха, которому отрубили голову. Так он еще после этого без головы бегал по деревенскому дворику!

Я подавился первым же глотком кофе:

– Ну, спасибо за сравнение!

– И ты как вскочил, так и побежал. Это шок после большого стресса, ну, после аварии. И хотя я далеко не медик, кажется, с тобой что-то не в порядке. Как вспомню твое лицо, когда у тебя случился припадок в «Хоббите», так мурашки по спине ползут! Тебе лучше вернуться в больницу! А, кстати, что за больница? Где она?

– А вот этого я не знаю, – я отвел глаза, ожидая бури.

Но девушка и тут удивила.

– Не страшно, – с энтузиазмом кивнула Мерцана. – Тогда просто узнаем, в какую больницу повезли пострадавших, и бабушку найдем.

Я, избегая смотреть на девушку, тихо добавил:

– Она в реанимации.

И, облегченно выдохнув, сделал второй глоток. Рассматривая дрожащее отражение лампы в чашке, вдруг подумал: любил ли я раньше кофе или предпочитал чай? Важно ли это сейчас? Не знаю. Но в этот момент мне хотелось отвлечься от воспоминания событий в больнице. Они ничем не могли помочь ни мне, ни Мерцане, ни старой цыганке, только разрывали сердце страхом.

Молчание Мерцаны стало нервировать еще больше, чем ее нахальное поведение. Не выдержав, я посмотрел на девушку. Она беззвучно плакала. Крупные слезы катились по щекам и пропадали в складках высокого воротника. На столе сиротливо стояли блюдца с начатыми пирожными. Маленькую ложечку Мерцана нервно проворачивала между пальцев.

– Почему всегда после большой ссоры происходят страшные вещи? – удивительно спокойным голосом, без всхлипов, спросила она. – А что, если я не успею сказать ей, что была не права?

– Если я не счастливое исключение в твоей жизни, – мрачно хмыкнул я. – и ты всегда ведешь себя так, как сегодня, уверен, что тебе потребуется много времени, чтобы перечислить все случаи, когда ты была не права.

– Ой, хватит из себя жертву строить, – тут же фыркнула Мерцана. – Чего я тебе такого сделала? Это ты свалился на мою голову…

Я, улыбаясь, отметил, что, хоть в голосе ее вновь появились сварливые нотки, зато плакать девушка перестала. Уже хорошо! И почти с умилением слушал, как Мерцана вновь перечисляет все беды, которые я ей принес.

– Ладно, чего с тебя возьмешь! – она нахмурилась, копаясь в карманах черной курточки.

Выудила сотовый, под пальчиками кнопки пропищали дерганую мелодию, Мерцана прижала телефон к уху плечиком:

– Але! Скорая?..

Я облегченно вздохнул и откинулся на спинку дивана. Рядом с этой взбалмошной, немного истеричной и невероятно говорливой девушкой я чувствовал себя очень комфортно. Странно, но я ощущал, что – в безопасности. Возможно, это всего лишь самообман. Может, мне хочется, чтобы кто-нибудь другой распутывал этот клубок невероятных событий, произошедших за последние несколько дней. Или просто хотелось обычного человеческого общения без острого привкуса чудес и терпкой нотки страха.

Мерцана выяснила, в какой больнице лежит ее бабушка, умудрилась дозвониться до лечащего врача, перед этим каким-то непостижимым образом узнать его личный номер, выяснила все, что ее интересовало, и немного больше. Я с наслаждением слушал, как она вытряхивает из людей все до последней крошки правды. Может, эта удивительная способность и поможет откопать правду в самом себе.

– К ней сейчас нельзя, – Мерцана уныло отложила телефон в сторону. – Совсем нельзя! – Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться. У моей новой знакомой море оттенков, даже нельзя может быть, и просто нельзя, и совсем нельзя, и наверняка еще абсолютно нельзя. – Но она жива, это главное. Все еще в реанимации… Ой! – Девушка звучно хлопнула себя по лбу. – Я же совсем забыла про тебя спросить!

Мерцана взяла телефон, но я накрыл ладонью ее пальцы.

– Не нужно, – я старался, чтобы мой голос звучал уверенно. – Со мной уже все в порядке. Так, небольшое сотрясение мозга, от этого еще никто не умирал…

– Небольшое? – с подозрением уточнила девушка, высвобождая руку. – Не похоже. У тебя судороги были! Я же видела… Если только, – добавила она ехидно, – мозг тоже небольшой, тогда сотрясаться особо нечему! И вообще, ты не в себе, я лучше знаю, что тебе нужно! – безапелляционно добавила Мерцана и принялась набирать номер.

Перед моим внутренним взором вновь промелькнули мертвые лица и стеклянные глаза Ромы и Жанны. Волосы на затылке зашевелились. Стоит Мерцане упомянуть обо мне, как за дело сразу возьмутся полицейские. А уж выяснить местоположение человека по номеру в наше время раз плюнуть. И мираж некой определенности в моей жизни бесследно растает, поскольку придется опять бежать, теперь уже от Мерцаны.

– Не звони! – крикнул я.

В кофейне стало абсолютно тихо, Мерцана испуганно замерла, телефон выпал из ослабевших пальцев и брякнулся о стол.

– Ну ладно, не буду, – осторожно ответила она и тут же ехидно добавила, быстро оправившись от изумления: – И незачем так орать! Я смотрю, тебе нравится привлекать к себе внимание окружающих, – она саркастично покосилась на соседние столики.

Я огляделся, ощутив себя бабочкой под стеклом. Меня разглядывали, обсуждали, выносили приговоры и присваивали диагнозы. Почему меня это так волнует? Мало ли, кто