жертвовал жизнью, чтобы спасти других? Когда последний раз появлялась новая Тень⁈

Я понятия не имел, что Аркадий умел говорить так. Позер-то он позер, но сейчас в его голосе звучал самый настоящий гнев, который невозможно перепутать ни с каким наигрышем. Холодный такой, жесткий гнев — словно айсберг на пути «Титаника». И аудиторию он держал, как боженька. Ни один из Теней даже не попробовал на нас напасть!

Неожиданно на последний вопрос последовал ответ:

— Сто девяносто три года назад, — тихо сказала одна из девочек, в пышном синем платье — не старинном, а скорее напоминающим театральный или балетный костюм. — Я была последней… — тут же она повалилась с дивана, на котором сидела, на колени прямо на каменный пол: — Добрый господин! Пожалуйста, пожалуйста, пощадите меня! Я не знала! Я не хотела! Я больше не бу-у-уду!

Внезапно, словно по команде, ее примеру последовало еще двое — на сей раз парни. Потом еще один. Тоже на коленях, тоже «пожалуйста!» и «умоляю!» Их голоса заметались под сводами храма.

Еще одна девушка, одетая во что-то вроде золотистого парчового халата поверх «гаремных» шаровар и топика, зло воскликнула:

— Да вы очумели, слабаки! Он же тут один с подручным!

И тут же осеклась, потому что я демонстративно направил зеленую точку прицела прямо ей на грудь.

— Можете попробовать прикончить нас, — почти ласково сказал ей Аркадий. — Мой партнер, — Аркадий выделил последнее слово голосом, — будет рад поупражняться в стрельбе по движущимся мишеням.

Он обвел их всех взглядом, словно бы приглашая напасть.

И один-таки напал! Парень, которого я раньше не видел. Он метнулся из-за какой-то колонны очень, очень быстрой молнией, хрена с два ли рассмотреть. Хорошо, что мои рефлексы, над которыми так полюбил потешаться Аркадий, действительно не подкачали! Пулеметная очередь рассекла этого героя пополам в прыжке. Серьезно: на каменный пол упали уже две половинки с торчащим из одной позвоночным столбом. Эка я удачно попал.

А, нет, не только я. Оказывается, та девчонка в голубом тоже добавила воздушной атакой! Ни хрена она! И не побоялась, что Проклятье ее сотрет, так вымаливала прощение!

— Прошу, простите нас! — закричала девчонка, простираясь уже совсем ниц. — Простите!

На колени теперь попадали и остальные, все, кроме девчонки в золотой парче. Она сидела застывшей, побледневшей статуей, кусая губы.

Аркадий ловко перекрутил Смеющегося Жнеца в руках, ударил древком об пол.

— Общий сбор! — сказал он. — Посмотрим, все ли вы здесь.

Ничего не произошло. Если не считать голоса из телевизора, который продолжал просвещать нас о повадках полярной лисы: «…Хороший песчаный холм в тундре песцы обживают поколениями…» Секунды через три теневой маг удивленно сказал:

— Надо же, и правда все! Я был уверен, что хоть кто-то да гуляет… Ну что ж, тем проще.

Глубоко вздохнув, Аркадий продолжил:

— Вы просите вас помиловать? Но прощения нужно просить не у меня, а у тех, над кем вы издевались и кого убили, прикрываясь своими привилегиями! У тех, кого вы подвели, не вступая в битву с сильнейшими чудовищами, вроде недавнего роя в Каликии! Я не могу предложить вам прощения! — он сделал паузу, во время которой девчонка в голубом уже откровенно заскулила. — Но я могу предложить вам жизнь, — закончил он.

— Только жизнь, не свободу, — продолжил Аркадий. — Вы нагрешили достаточно, чтобы судить вас хоть по законам Ордена, хоть по древним законам чести. Под суд вы и пойдете. Как обычные люди, не как дети-волшебники.

— Чтобы нас все равно повесили⁈ — крикнула девчонка в парче. — Я знаю законы Ордена!

«М-да, — подумал я, — а понимает ли она, что Аркадий блефует? У нас реально нет никаких доказательств, что вы систематически убивали детей-волшебников, только домыслы. Стоит вам догадаться уйти в несознанку… Хотя что-то мне подсказывает, что при обыске в этом Храме мы найдем, например, пропавший учебник магии… Но даже это само по себе не доказательство».

— Никого из вас не казнят, — веско и тяжело проговорил теневой маг. — Это я могу обещать твердо. Но ничего больше. Снимите с себя бремя Благословения, станьте обычными людьми — и я отведу вас в тюрьму, где вы проведете остаток жизни. Может быть, когда-нибудь кто-то из вас сможет добиться искупления перед лицом Творца, если не перед другими людьми. Это все. Кто считает, что лучше смерть сейчас — мой друг будет рад ему помочь.

Как ни странно, желающих не нашлось.

Разве что один из парней жалобным тоном сказал:

— Прошу великодушного прощения, о господин, но сей грешник не может себя отпустить, ибо число его отпущений уже израсходовано…

На всякий случай я направил ЛЦУ на него, и парень тут же затравленно замолчал, как язык прикусил.

— Хорошая попытка, но нет, — фыркнул Аркадий. — Я точно знаю, что вы никого не отпускали уже много, много лет!

Скорее всего, тоже удачная догадка — но он попал в яблочко. Парень в отчаянии повесил голову.

— Что ж. Если никто не хочет больше попробовать свинца, давайте, начинайте. Ты первая! — теневой маг указал рукоятью Смеющегося Жнеца на девочку в парче.

Та сжала зубы, вскинула голову. Я вновь перевел ЛЦУ на нее, чтобы выстрелить: мне показалось, что эта мегера сейчас что-нибудь выкинет. Но она проговорила резким, звонким голосом:

— По праву Тени, я отпускаю себя, Золотую Молнию!

Тут же свечение вокруг нее и в ее теле угасло, словно его выключили. А вот исчезновение предмета-компаньона я не заметил: видно, им служила одна из цацек.

— Ох… — девушка обхватила себя за плечи. — Холодно! Я замерзну до смерти!

— И снова хорошая попытка, — ухмыльнулся Аркадий. — Борец до последнего, да? Здесь достаточно тепло! Следующий. Вот ты, — он указал древком косы на парня, который пытался сказать, что у него недостаточно отпущений.

До девочки в голубом очередь дошла третьей: видно, Аркадий решил сначала разобраться со всеми, кто хоть как-то выделился.

— По праву Тени, я отпускаю себя, Снежноцветную, — срывающимся тоном произнесла она.

И…

— Не погасла! — крикнул я. — Жнец, она маг!

И в самом деле: свечение в теле девушки не исчезло. Исчезла только тянущаяся из ее сердца толстая нить к лежащему рядом на диване зеркальцу, вместе с самим зеркальцем.

Тут же, не вставая с колен, девчонка окуталась голубым, светящимся для меня