– Разумеется, заплатили. Но я отдал бо́льшую часть этого своей жене. Точнее, я отправил чек ее адвокату. Она мне даже ничего не ответила. А остальное я пожертвовал РоСПА[7], Королевскому обществу по предотвращению несчастных случаев.

– Почему? – спрашивает Элли.

– Что почему? Почему Дженет или РоСПА?

– Он посылал деньги Дженет Кростуэйт? – с подозрением спрашивает Глэдис.

– Элли, – бормочет Джеймс. – Так насчет научного конкурса…

– Тихо, бабушка, – говорит Элли. – И ты, Джеймс, помолчи. Я имею в виду это, по несчастным случаям, РоСПА.

– Это… из-за моего брата, – говорит Томас. – Это долгая история. Но в общем денег у меня нет. Я не думал, что они могут мне здесь понадобиться. Но, может быть, мне стоит обратиться по этому поводу к Центру управления?.. Правда, они захотят узнать, зачем мне понадобились деньги. Им придется тогда рассказать всю историю.

– Нет, – твердо говорит Элли. – Нам нужно найти какой-то другой способ раздобыть деньги.

– Элли! – выкрикивает Джеймс. – Я весь день пытаюсь тебе это сказать! Почему ты не хочешь слушать? Национальный научный конкурс школьников!

– Джеймс! – кричит в ответ Элли. – Может, успокоишься уже со своим дурацким конкурсом? Ты никуда не поедешь и точка!

– Стойте! – говорит Томас. – Стойте. Джеймс, и что там с этим конкурсом?

– Денежный приз – пять тысяч фунтов! – вопит он и затем, закрыв глаза, откидывается на диване. – Я весь день пытался тебе об этом сказать.

Все молчат. В конце концов Элли произносит:

– Пять тысяч фунтов?

– И что ты должен сделать, Джеймс? – спрашивает Томас.

– Поставить эксперимент. Оригинальный эксперимент. Вот. Что-то такое, от чего все ахнут. Мне дали возможность участвовать в финале, потому что я оборванец, ребенок из бедной рабочей семьи. И теперь мне осталось только придумать какой-то эксперимент, который сможет победить.

После нескольких секунд молчания Томас говорит:

– Знаете что… У меня на корабле полно всякой рутины. Предполагается, что я должен каждый вечер проводить пару часов за чтением каких-то там руководств по выращиванию картофеля. И честно говоря, все это для меня настоящий ужас. Так что, наверное, я мог бы использовать это время для того, чтобы разговаривать с Джеймсом о науке. Обсуждать с ним его эксперимент. Может быть… наверное, я мог бы вам чем-то помочь.

И Элли, ощущавшая в последние несколько дней, что вокруг нее все сильнее сгущается тьма, а будущее представляет собой нечто бесформенное и непроглядное, вдруг видит вдалеке маленькую, но очень яркую вспышку.

– Да, – медленно говорит она, беря телефон. – Очень хотелось бы в это верить.

Положив трубку, Томас чувствует себя очень… странно. Ему требуется некоторое время, чтобы осознать эти необычные ощущения – покалывание на загривке, легкость в голове, непроизвольное изгибание рта. Неожиданно для самого себя он делает кувырок в тесном пространстве кабины.

Настроение у него просто замечательное.

Он понятия не имеет, что из всего этого выйдет – если вообще что-то выйдет, – но его переполняет такое новое для него ощущение появившегося смысла. Это нечто совершенно непривычное для Томаса Мейджора. Ощущение того, что он нужен. Что он действительно может кому-то помочь. Телефон «Иридиум» снова звонит. Томас хватает трубку, почти задыхаясь, и выкрикивает: «Приветствую! «Конурник-1» на связи!»

Повисает короткая пауза, после чего директор Бауман произносит:

– Э-э-э. Томас?

– А кто же еще? – кричит в ответ Томас. – Кого вы ожидали услышать? Бака Роджерса?

– Вы что, надышались закиси азота? – с подозрением спрашивает директор Бауман.

– А у нас есть закись азота?

– Да. Она используется в качестве окислителя в ракетных двигателях. Впрочем, забудьте об этом. Мне нужно с вами поговорить. Помните, я сказал вам, что у меня есть для вас хорошая новость и еще другая новость?

– Конечно! И какова же хорошая новость?

– Что?

– Хорошая новость. Я полагаю, безумное предложение спеть «Space Oddity» было другой новостью. То есть плохой новостью.

– Это было как раз хорошей новостью, – раздраженным тоном произносит Бауман. – А сейчас будет другая новость. Это касается наших неполадок со связью. Эксперты из «И-Эс-Эй» сейчас над этим работают. Им удалось установить, в чем проблема. Помните, я говорил, что рядом с вами ожидается микрометеоритный дождь?

– Да, смутно припоминаю. – Томас чувствует, что его хорошее настроение постепенно улетучивается. – И, помнится, вы говорили, что это не должно доставить мне никаких проблем.

– Да. Что ж. К сожалению, это оказалось не так. Возникли какие-то проблемы со спутниковой антенной. Мы полагаем, что там что-то сбилось и все это нужно просто отрегулировать.

– Ну, так отрегулируйте, – говорит Томас.

– Мы не можем сделать это удаленно. Это должны будете сделать вы.

Томас вздыхает.

– А где инструкция – в какой-нибудь из брошюр, которыми меня снабдили? Между прочим, половина из них на русском, вы в курсе?

– Томас, – говорит Бауман. – Вам нужно будет совершить «И-Ви-Эй».

Томас никак не реагирует, и Бауман продолжает:

– Это означает…

– Я знаю, что это означает.

Выход в открытый космос. Он смотрит в иллюминатор на чернильную темноту, простирающуюся в бесконечность. Космическая прогулка. Они хотят, чтобы он вышел туда. При одной мысли об этом его бросает в дрожь. Томас почти ощущает, как вакуум сжимает его в своих тисках, затягивая в небытие. Он представляет себе, как летит в темноту, глядя, как его космический корабль постепенно превращается в крошечную точку, прежде чем окончательно исчезнуть из виду. Ну уж нет, ни за что он туда не выйдет!

– Если вы думаете, что я стану это делать, вы явно не в своем уме, – произносит Томас, прежде чем бросить трубку. – Директор Бауман, можете засунуть себе это «И-Ви-Эй» в свою блестящую корпоративную задницу.

Из всего, что приходится делать в бургерной, Элли больше всего нравится работать на гриле. Ее захватывает такой бешеный ритм, что она начинает чувствовать себя словно вне своего тела: весь этот механический процесс позволяет ее мыслям блуждать где-то далеко, в то время как она выкладывает на гриль в два ряда замороженные котлеты, снимает уже готовые, отскребает пригоревшее мясо и жир, посыпает заготовки солью и луком, переворачивает по вспышке таймера наполовину изжарившиеся котлеты, выкладывает новый ряд полуфабрикатов и раскладывает уже поджаренные котлеты в подготовленные для них булочки.