– Зачем?

– Что ж, во‐первых, нам все еще нужно приготовить наше домашнее задание. Вообще-то, если честно, я уже почти все сделал. Но мне казалось, что ты, может быть, тоже захочешь как-то поучаствовать. А во‐вторых, я смогу рассказать тебе подробности про вечеринку, на которой будет выступать мой брат, – поясняет Дэлил, как будто разговаривает с ребенком. – Ну, пока, увидимся!

Элли провожает его взглядом, пока он идет к лестнице, после чего смотрит на номер телефона и встряхивает головой. Что это только что было? Скрутив кусочек картона, она бросает его на поднос и направляется к ближайшей мусорной корзине.

– Это майор Том? – спрашивает Джеймс.

– Здесь нет никого, кроме меня, ты разве не знаешь? И перестань называть меня все время майором Томом. Я правда не хочу, чтобы ты так меня называл. Я никакой не майор. И меня зовут Томас.

– О… – Бабушка дремлет в кресле, и Джеймс переписал номер майора Тома в свою старую «Нокию», доставшуюся ему от Элли (еще один повод для насмешек над ним в школе). – Но мне нравится называть вас майором Томом.

– Ты знаешь, что это из песни?

– Ага, – говорит Джеймс. – Ее пел тот чувак, который умер в прошлом году.

– Тот чувак? – восклицает Томас, и его голос начинает источать, как кажется Джеймсу, негодование. – Тот чувак? Ты имеешь в виду Дэвида Боуи, одного из величайших музыкальных гениев, когда-либо рождавшихся в Британии?

– Ну да. Его. Ведь это он пел «Major Tom», разве нет?

В ответ на это из трубки доносится вздох.

– Эта песня называется не «Major Tom». Она называется «Space Oddity». Разве это так трудно запомнить?

– Ну и прекрасно! – кричит Джеймс. Бабушка что-то бормочет во сне и начинает пускать слюну. – Замечательно! Я позвонил вам, просто чтобы сказать спасибо за то, что вы пообещали помочь мне с моим научным экспериментом. Не знаю, чего это вы сегодня такой надутый.

Повисает долгая тишина, и Джеймс начинает уже думать, что соединение прервалось, но Томас в конце концов говорит:

– Ладно. Хорошо. Спасибо, что позвонил. Это очень вежливо с твоей стороны. Дети твоего возраста обычно не отличаются особой вежливостью. И вообще, судя по моему опыту, большинство из них – маленькие мерзкие монстры.

– А вы часто имели дело с десятилетними детьми?

– Ну, с моим братом… а потом уже нет. В общем-то не особо. Как-то так. Не в последнее время, во всяком случае.

Джеймс вздыхает.

– Но, наверное, вы все-таки правы. Большинство из них и правда мерзкие монстры. Особенно те, которые учатся в моей школе.

– Они делают тебе что-то плохое? – спрашивает Томас. – Тебя травят?

– Все в порядке! – вскрикивает Джеймс. – Если вы тоже начнете занудствовать, как какой-нибудь чертов взрослый, то вообще не нужно ни о чем говорить!

– А я и есть взрослый! – кричит в ответ Томас. – И следи за своим языком!

– Нет, вы не чертов взрослый! Вы чертов астронавт! – говорит Джеймс. – Взрослые занимаются всякими скучными делами – ходят на свою чертову работу, и у них никогда нет на тебя времени, а потом они еще и попадают в тюрьму, как чертовы идиоты! А вы летите на свой чертов Марс!

– Перестань говорить «чертов», или разговор окончен – договорились, маленький сквернослов? – кричит Томас.

– Хорошо! – Джеймс глубоко вздыхает: – Ладно, а как вы собираетесь помочь мне выиграть конкурс?

– Что ж, на самом деле я не могу помочь тебе выиграть, ты понимаешь? Я не могу сделать это за тебя. Ты должен выполнить все самостоятельно, или это будет нечестно.

– И что тогда делать? – с отчаянием произносит Джеймс. – Я не могу сам придумать эксперимент, от которого жюри просто обалдело бы. Я же вообще никто.

– Скорее всего, тебя не отправили бы в финал конкурса, если бы считали, что ты не справишься, – замечает Томас.

– Да нет, я же из категории социально незащищенных. Только поэтому мне и дали возможность участвовать в финале. Это улучшает имидж школы. Так все они думают.

– Хм.

– Что значит «хм»?

– Это значит «хм», – говорит Томас. – То есть я не знаю, что можно предпринять, если ты сам не станешь выполнять свою работу. Какие у тебя вообще были мысли насчет того, что можно сделать?

– Я не знаю! Не имею ни малейшего понятия! Я просто хочу устроить что-то грандиозное! Потрясающее!

– Так. Ладно. Какой у тебя номер дома?

– Что? А зачем вам это?

– Хочу заглянуть к тебе сегодня на обед! Просто скажи мне номер своего дома.

– 19.

– Хорошо. И какой элемент имеет порядковый номер 19?

– Что? О боже… Аргон?

– Неплохо. Близко, – говорит Томас. – Аргон – порядковый номер 18. А следующий элемент, с атомным номером 19, – это Калий.

– Потрясающе, – вздыхает Джеймс. – Теперь первое место в конкурсе мне уж точно гарантировано.

– Хватит ныть. А теперь скажи мне, что произойдет, если бросить калий в воду?

– Откуда, черт возьми, мне это знать?

– Вас что – ничему не учат в школе? – кричит Томас. – И хватит уже чертыхаться! Я серьезно!

– Но я все равно не знаю. И какое это имеет отношение к моему делу?

– Я просто хотел узнать, что ты вообще знаешь и с чего нам с тобой начинать, – говорит Томас. – Итак, что тебе известно о калии?

Джеймс вытирает нос тыльной стороной ладони. Что ж, кое-что он помнит.

– Это элемент, который образует щелочь? – отваживается он.

– Да, щелочной металл. Очень хорошо, – ободряет его Томас. – Что еще?

– У него один электрон. Который… который он может легко отдавать. О, я вспомнил. Это называется «окисляется» – он быстро окисляется!

– Ты и это знаешь? Отлично. Что ж, на этом наш урок завершен.

Джеймс хмурится.

– И что это значит? К чему вообще это все?

– На сегодня этого достаточно, – говорит Томас. – И все это нужно для того, чтобы заставить тебя думать. Думать о реакциях. Потому что это и есть наука – изучение реакций. Как одно вещество тем или иным образом соединяется с другим и образуется нечто третье. Сейчас тебе нужно продумать, какую реакцию ты хотел бы провести, почему и что из этого получится.

– А может быть, вы просто сами скажете, что мне нужно сделать? – просит Джеймс.

– Нет, так не пойдет, – отрезает Томас. – А сейчас мне пора. Позвони мне завтра, когда хорошенько обдумаешь все, о чем мы говорили сегодня. И вообще, разве ты не должен уже спать в это время? Где там у вас все остальные?