– Это хорошо. Я тоже скучаю. Чем занимаешься?

– Так, всякой ерундой. В основном уборкой.

Тут я подумала о трупе. Взять и все рассказать мужу… а потомполгода слушать его нравоучения. Он все равно узнает. До конца разговора я таки не решилась рассказать о существенном довеске к Женькиному наследству, акогда простилась с Ромкой, пожалела об этом. Но перезванивать не стала. Сидела,пялилась на телефон, чувствуя себя глубоко несчастной.

Наконец появились Сергей с Женькой. В другое время ужинвышел бы просто замечательным, Женька, кстати, понемногу оживилась и даже сталасмотреть на Сергея со значением, но как-то вяло, видно, мысли о подвале мешалисосредоточиться на объекте страсти. Веранда была открытой, витал запах сирени,с реки дул ветерок, а главное, комары не досаждали. В общем, если бы Женьку неугораздило сломать эту доску… вот что значит – судьба.

Веранда выходила в сад, он был огорожен невысоким забором, втой стороне вдруг хрустнула ветка, я пригляделась, но в сумерках ничего неувидела и подумала: нас-то видно очень хорошо. Сергей поднялся, подошел кограждению веранды и тоже посмотрел в темноту.

– Ты чего? – насторожилась Женька.

– Вроде бы прошел кто-то… Нет, показалось. –Сергей сел на свое место, а мне почему-то захотелось в дом, чтоб вокруг былистены и дверь понадежнее.

– Ну, что, пойдем спать? – точно читая мои мысли,предложила Женька.

– Да, пора, – согласилась я. – Постель я ужезаправила.

– Ванная рядом с вашей комнатой, – сказал Сергей. –Полотенца я повесил.

Мы собрали посуду и все вместе вошли в дом. Сергей запердверь. Пока Женька была в ванной, посуду я вымыла. Приняла душ, крикнула Сергею«спокойной ночи» и пошла в отведенную нам комнату. Женька лежала на кровати,сложив руки на груди и разглядывая потолок.

– Что творим, что творим, – прошептала я, ложасьрядом.

– Не нервируй меня, – заныла Женька. – У менянервов практически не осталось. Ромка быстрей бы приехал.

– При чем здесь Ромка? Нам в милицию звонить надо.

– Может, это… как-нибудь рассосется?

– Женя, ты дура, – не выдержала я.

– Чем говорить обидные слова, лучше бы вошла в моеположение. А что, если Сергея попросить труп перепрятать?

– Ты в своем уме?

– Да уж, чего-то я не то сказала. А если попробоватьсамим?

– Ты пробовать будешь? – хмыкнула я.

– Я не могу, у меня же нервы…

– А я, по-твоему, могу? Да меня ни за какие коврижки незаставишь еще раз в тот подвал спуститься.

Мы продолжали тихо препираться, пока сон не сморил нас. Я-тобыла уверена, что не усну. Но уснула. Разбудила меня Женька, заворочалась,что-то бормоча, и я открыла глаза. На окне были жалюзи, которые я непотрудилась опустить, темнота по ту сторону была тревожной и даже страшной.Стало ясно, опять заснуть не получится, непременно начнет мерещиться всякаячертовщина, а мне ее и в реальности хватает.

Я решительно направилась к окну. И замерла от неожиданности.Тетушкин дом, точнее, та его часть, что выходила в сад, отсюда была видна какна ладони. Луна зависла прямо над черной громадой, и в ее свете жутко белелистолбы ограды. Я торопливо перекрестилась, решительно протянула руку,намереваясь опустить жалюзи. И в этот миг в окне первого этажа теткиного домамелькнул свет, мелькнул и почти сразу погас. Но я не сомневалась, что это вовсене игра воображения, я точно видела огонек. Замерев возле окна, я продолжаланаблюдать, но свет больше не появлялся. Через пять минут от моей недавнейуверенности и следа не осталось.

– Глюки, – пробормотала я. Опустила жалюзи июркнула в постель. Но мысль о таинственном огоньке в доме не давала покоя.Прошлой ночью я тоже его видела, и сейчас… Что же получается: по дому кто-тоходит? Точно. А это свет фонарика. Вчера Женька своим воплем спугнуланежданного гостя, а сегодня он опять явился. Вопрос, что ему понадобилось?Предположим, какой-то псих действительно хочет напугать нас, вот и бродит поночам. А вдруг он что-то ищет в доме? Яшкины сокровища? В таком случае он точнопсих. Хотя, может, в отличие от нас он знает, где искать? Тут я подумала острашной находке в подвале и поежилась. Как я могла поддаться на уговоры Женькии не позвонить в милицию? И что мы скажем в свое оправдание? Одно хорошо,мертвец лежит там давно, по крайней мере, в убийстве нас обвинить не смогут.Чего это я об убийстве подумала? Хотя не своей же смертью он в подвале умер.Значит, все-таки убийство. Если выяснится, что это тетушкин муж, значит, вродне у Женьки затесался явный сумасшедший, то есть сумасшедшая. Прятать труп вподвале собственного дома… Бедная Женька, вот уж действительно получила наследство.Я вертелась в постели, точно юла, а подружка между тем сладко посапывала рядом,видно, кошмары ее не мучили. Спит себе как ни в чем не бывало. Вместо тогочтобы порадоваться за подругу, я обиженно вздохнула. Она спит, а мне мучайся…Нет, это черт знает что такое.

Я села в постели и посмотрела на окно. Тихо встала,приблизилась к нему и осторожно выглянула. В лунном свете лужайка передверандой теткиного дома была хорошо видна, и на этой лужайке мелькнуло нечто…нечто с большим горбом. Именно горб почему-то пришел мне на ум. Я тоненькопискнула и закрыла глаза, а когда их опять открыла, лужайка оказалась пуста.

– В доме точно кто-то был, – пробормотала я итряхнула головой. А что, если он на мертвеца наткнулся? Поделом ему, будетзнать, как шастать по чужим подвалам.

Я пододвинула стул к окну, села и продолжила наблюдать задомом. Однако, сколько ни приглядывалась, ничегошеньки больше не увидела. Снане было ни в одном глазу. Будь я в своей квартире, отправилась бы чай пить. Этоуспокаивает нервы. И пить ужасно хочется. Чай, пожалуй, это уж слишком, а отстакана воды я бы не отказалась. Почему бы, в самом деле, не сходить на кухню?А если Сергей проснется? Извинюсь за беспокойство, ничего страшного.