Стараясь справиться с волнением, я налила себекрепкого кофе, сделала несколько глотков и подошла к зеркалу. Беременность явнопошла мне на пользу. После родов я расцвела. Я представила себя в свадебномплатье. Наверно, я должна быть очень красивой невестой. У меня будетвеликолепное платье и пышная юбка со множеством складок и рюш. Я соберу волосыв красивую прическу и не буду надевать фату, чтобы не скрывать свою красивуюдлинную шею, наоборот, постараюсь подчеркнуть ее совершенную линию, тонкий,изящный изгиб. Да и вырез на моем свадебном платье будет глубокий, откровенный.Мой супруг будет неотразим точно так же, как неотразима я. И он никогда непричинит мне боль. Все эти фантазии привели к тому, что я расплакалась.

Когда на улице стало совсем темно, я уже немогла сидеть на одном месте. Я металась по комнате, то и дело подходила кдвери, прислушиваясь к каждому шороху. Дочурка улавливала мое настроение и веласебя крайне беспокойно.

Галина не возвращалась.

В который раз подойдя к зеркалу, я отметила,что мое лицо припухло и стало болезненно бледным, под глазами большие синиекруги.

Что же делать? Я перебрала один вариант задругим. Ни один не годился. Можно попытаться выйти на улицу и обратиться ккакому-нибудь американцу за помощью. Но что я могу сказать, не зная языка, да икто согласится мне помочь… У меня нет ни единого цента, а здесь есть толькоодин язык, язык денег. Он понятен и прост.

Мысль о том, чтобы пойти в полицейскийучасток, я отмела сразу. Меня просто засадят за крепкую стальную решетку инавсегда разлучат с дочерью. Оставалось одно — найти Российское посольство, встатьна колени перед послом и поведать свою страшную историю без каких-либо прикраси исключений. Кроме своего ужасного поступка, когда я решила продать своегоребенка, обязательно расскажу о нелепо погибшей Динке и о других, которыхотправляют за кардон так же, как отправили нас. Вот завтра встану с утрапораньше, накормлю Дину и пойду искать посольство. Хотя нет, я не оставлюмалышку одну. Я ведь могу не вернуться так же, как не вернулась Галина. Явозьму свою доченьку на руки и пойду с ней.

За эти двое суток я очень изменилась. Исчезлавера в то, что завтрашний день будет лучше, чем сегодняшний. Надежда на то, чтоГалина вернется, испарялась с каждой минутой.

У меня даже не было сил думать о том, почемуне вернулась Галина. Наверняка с ней что-то случилось. Жива ли она… Я зналатолько одно — она не сбежала. Она бы никогда не оставила меня одну в чужойквартире и чужой стране. Случилось что-то непредвиденное, что в корне поменяловсе планы. Нужно только дождаться утра. Ночью я вряд ли смогу дойти до посольства,успокаивала себя я. В минуты горького отчаяния я закрывала свой рот руками иубегала на кухню, чтобы мои рыдания не разбудили и без того плохо спавшую дочь.

За эти двое суток я перекусила всего один раз,сказывалось сильное нервное напряжение. Из-за этого у меня почти совсем пропаломолоко, а детские смеси, купленные Галиной, ПОДХОДИЛИ к концу. По всейвероятности, Галина не утруждала себя хозяйственными хлопотами и готовкой, аходила поесть в какую-нибудь уютную кафешку или небольшой ресторанчик. Если быя знала, что она так внезапно пропадет, я бы заставила ее накупить детскогопитания как можно больше. Хотя всего не скупишь, на всю жизнь не напасешься. Япоразилась тому, какие дурные мысли лезут в мою голову.

Ближе к полуночи я поняла, что моесамочувствие ухудшается с каждой минутой. Если бы я была у себя на родине, я быуже давно позвонила в «скорую», в милицию, обзвонила бы все морги, бюрорегистрации несчастных случаев. Но здесь…

Поняв, что я не в состоянии справиться спаникой, я взяла начатую бутылку шампанского и принялась пить прямо из горла.Простояв долго открытым, оно потеряло вкус и напоминало горьковатую воду.Выкинув пустую бутылку в мусорное ведро, я открыла холодильник и присвистнула —он был пуст. А ведь я не могу купить даже хлеба. Деньги… Опять все упираетсяименно в них. Возможно, если перевернуть, всю квартиру вверх дном, можно найтикакую-нибудь заначку, но на это у меня просто не было сил.

Я вышла на балкон и бессмысленно уставилась наскопище припаркованных машин. Неожиданно мое внимание привлекла машина,показавшаяся довольно знакомой. Вроде бы я видела ее раньше. У меня перехватилодыхание. Господи, какая же я дурная? Как я сразу не догадалась, что она похожана машину, принадлежащую Льву. На такой меня встречали в аэропорту, возили вклинику на обследование.

Я стояла ни жива ни мертва и с ужасомнаблюдала, как из машины вышли трое мужчин. Мои опасения оправдались. Одного изних я отлично знала иле смогла бы его спутать ни с кем. Это был Лев. Двухдругих я видела впервые, но от этого мне не становилось легче, что это? Роковаяслучайность, и мужчины приехали к кому-то другому по своим делам, или все-такипо мою душу? Но ведь о моем местонахождении не знает никто. Никто, кромеГалины. Галина?! Нет, она бы никогда меня не сдала, Даже под дулом автомата…Она знает, что я совсем одна, без помощи и поддержки. Одна, с крошечной дочкойна руках… Она это знает…

Зайдя в комнату, я закрыла балконную дверь нащеколду и принялась ждать. Я ждала и слушала, как стучит мое сердце. Оностучало так, что, наверно, его слышно даже в парадном. Ночная тишина и толькогромкие удары сердца… Такие громкие, что хочется заткнуть уши. От машины домоей квартиры идти не больше пяти минут. Если через пять минут в мою дверь непозвонят, значит, это простое совпадение. Причем счастливое. Возможно, в этомдоме живут их знакомые или находится какой-нибудь магазин. В конце кондов тутмасса магазинов, они занимают почти весь первый этаж, а если в мою дверьпозвонят… Нет, я не знаю что.

Когда в мою дверь и в самом деле позвонили, яедва не умерла от разрыва сердца. Я посмотрела на дочку. Звонок повторился.Буквально на цыпочках я подошла к глазку и замерла. Первое, что пришло мне вголову — сделать вид, что в квартире никого нет. Но звонки были настойчивыми ипродолжительными. Забеспокоилась дочка. Если не перестанут звонить, онаобязательно проснется и раскричится, тогда ее могут услышать соседи.Перекрестившись, я постаралась изменить голос и еле слышно спросила:

— Кто там?

— Свои, — донесся до меня голос Льва. Припав кглазку, я увидела то, что боялась увидеть больше всего на свете.

— Вы к кому? Вы, наверно, ошиблись? — Япо-прежнему изменяла не только голос, но и интонацию.

— Мы не ошибаемся. Ольга, открывайпо-хорошему!

— Какая Ольга? — не сдавалась я.

— Открывай, не тяни резину.