— Безмолвной и бесхребетной, как амеба? — с той же смелостью и решительностью вклинилась она в его пространный монолог. — Ну уж нет. Не бывать этому. У тебя своя жизнь, а у меня своя. Мне надоело быть в твоей тени и в руках этого садиста. Мне хочется простого женского счастья…

— Да какого к чертям собачьим счастья?! — терпение Виктора лопнуло, он не выдержал и разразился криком. Вопрос прозвучал настолько громко, что его было хорошо слышно и за пределами палаты. Как и следовало ожидать, в дверь поспешил заглянуть кто-то из медперсонала. Проверить, что происходит и все ли в порядке. Однако Битов резко захлопнул дверь и рявкнул: «Не входить! У нас серьезный разговор! Я плачу вам такие деньги и имею право поговорить с сестрой с глазу на глаз. Без посторонних ушей». Бита отошел от двери и быстро приблизился к Алене. Теперь-то уж точно все маски были сброшены. Виктор представал перед сестрой таким, каким он был на самом деле. Она поежилась в кровати. Брат подошел к ней очень близко. Почти вплотную. Он не стал придвигать к кровати стул, а просто наклонил голову, чтобы смотреть на сестру.

— Послушай, — обратился он к ней угрожающим тоном. — Ты должна раз и навсегда запомнить одну важную вещь. Никакого женского счастья за пределами моего поля зрения у тебя никогда не будет. Ты слышишь? Никогда! Довольствуйся тем, что имеешь. А имеешь не так уж и мало. Трезво посмотри на себя и свою жизнь. Сравни с другими своими ровесницами. Подруг своих школьных вспомни. Кто они сейчас, а кто ты? Улавливаешь? Да ты же как сыр в масле катаешься. Живешь в роскошном особняке на Рублевке. Денег немерено. Возможностей куча целая. Можешь себе позволить то, о чем большинству россиянок приходится лишь мечтать. И ты еще позволяешь себе выдергиваться. Говорить о каком-то другом женском счастье. Да знаешь кто ты после этого?

— Ну, кто? — с едва сдерживаемым вызовом уточнила она, отводя голову чуть в сторону.

— Неблагодарная тварь!!! — гаркнул Битов так громко, что висящая на стене репродукция картины модного художника немножко накренилась, а цветы в вазе на тумбочке зашевелились, словно от ветра.

Он выпрямился и стал расхаживать по палате, продолжая развивать тему.

— Все это богатство ты имеешь благодаря мне и твоему мужу, — говорил он, сбиваясь на патетичный тон. — Но при этом позволяешь себе такие речи произносить. Надо выбирать слова. Базар фильтровать, если ты забыла. Быть, в конце концов, благодарной за все, что ты имеешь в своей теперешней жизни. Женского счастья ты захотела! Геворг твое женское счастье. Моя братская забота о тебе — твое женское счастье. Все, что сверх того — пустая бабская ересь. Глупая и вредная. Насколько уж я терпелив, но даже у меня с твоими выходками терпения перестает хватать. Прошу тебя по-хорошему: не зли меня! Здесь я всем распоряжаюсь и все решаю! А ты будешь делать только то, что я скажу! Прикажу тебе всех любовниц Геворга дома принимать, и ты будешь это делать! Скажу задницу армянину лизать — будешь лизать задницу! Ты вообще никто и звать тебя никак! Никакой самодеятельности! Я тебе на размышление ровно один час даю! Чтобы никаких уголовных дел и никаких разводов! Если ты не образумишься, не примешь единственно правильное решение, то можешь потом сама на себя пенять. Поверь, я найду способ устроить тебе такое, что мало не покажется!

Не дав сестре опомниться и не позволив ей промолвить хоть что-нибудь в ответ, Виктор пулей выскочил из палаты и звучно хлопнул дверью. Ситуация для Алены складывалась совершенно безвыходная. Ожидать помощи было неоткуда. Хороших друзей у нее не было. Фаина, которую считала своей приятельницей, проболталась Геворгу о том, что обещала хранить в секрете. Да и какой из нее мог быть помощник, если бы дело дошло до реального противостояния Виктору Битову! Положение Алены выглядело настолько плачевным, что единственный вариант — просто покориться брату, пренебрегая своими желаниями и амбициями. Это при том, что братец показал себя как полный подонок, для которого нет ничего святого. Даже чувства к родной сестре были для него не более чем ширмой. Да и сама сестра, скорее, выступала в качестве небольшой козырной карты в его бизнес-играх, а не как живой человек со своими радостями, печалями и страстями. Он был «закручен» на жажде наживы любой ценой, не компенсируя эту сторону своей натуры хотя бы минимальной моральной составляющей.

Монгол после небольшой деловой встречи спустился в подземный паркинг одного из гипермаркетов. Настроение у него было приподнятым. Еще бы! Он ведь нашел хорошую схему выгодного использования тех денег, которые получил от Вити-Биты за «расправу над Лазаренко и Гребенниковой». Выгода предполагалась весьма ощутимой, причем первая значимая прибыль должна была поступить уже буквально через месяц-полтора. Он радовался успеху и насвистывал мотив веселой песни про «страну Лимонию, страну без забот», которая была популярна в 90-е годы. Насвистывал, игнорируя давнюю народную примету о том, что свистеть нельзя, денег не будет. Если бы ему кто-то напомнил об этой примете, он бы просто рассмеялся такому человеку в лицо. Как он может оказаться без денег! Батыров чувствовал себя довольно уютно под крылышком Виктора Битова. Однако понимал, что когда-нибудь придется становиться самостоятельным. Лишняя копейка на пути к самостоятельности не помешала бы. Вот почему он так суетился вокруг дела с неугодной Битову парочкой. Это был реальный шанс «срубить бабла». Ну а то, что для этого пришлось пойти на обман, Монгол близко к сердцу не принимал. Правда, нельзя сказать, что он вообще об этом не думал. Вдруг ненавистная парочка воскреснет и начнет мстить. Ему не хотелось, чтобы это произошло. Ведь тогда он оказался бы под двойным ударом — и со стороны Лазаря, и со стороны Биты, который явно не простил бы обмана. Но пока в этом отношении царила тишь да гладь. Можно было радоваться будущему большому кушу и думать только о хорошем.

У Кирсана не было привычки иметь при себе постоянную охрану или личного шофера. Обзавестись всем этим собирался «чуть-чуть позже, когда дела пойдут круто в гору». Вот и в паркинге он был один — без охранника и без водителя. Прошелся мимо нескольких рядов машин и остановился у своей новенькой «Мазды». Полюбовавшись ею несколько секунд, он снял автомобиль с сигнализации и сел. Как только хлопнула дверца, а руки Монгола легли на руль, случилось то, чего хозяин машины никак не ожидал. С заднего сиденья к нему вдруг протянулись две руки. В одной руке был нож, который тут же оказался плотно приставлен к шее Батырова. Другая же рука стала быстро шарить по карманам, извлекая из них все содержимое, включая мобильник и пистолет.

Понимая, что ситуация сложилась явно не в его пользу, Батыров старался не дергаться. В те мгновения ему хотелось, чтобы все это было лишь банальным ограблением без дальнейшего продолжения. Он суетливо бросил взгляд в зеркало заднего вида. Там мелькнули до боли знакомые черты лица.

— Лазарь? Ты? — просипел Кирсан.

— Ну, да. А ты Арнольда Шварценеггера ожидал? — как ни в чем не бывало промолвил в ответ Серега, явно ерничая над незадачливой жертвой обстоятельств.

— Нет. Никого не ждал. Вообще, — Батырову было непросто произносить слова, так как лезвие ножа все еще было приставлено к горлу.