– Бесполезно. Она закрыта.

Мысленно выдыхаю, понимая неизбежность данного положения, а затем оборачиваюсь, скрестив руки на груди. Неподалёку, под раскидистыми ветвями аграмеи, сидит Лукас.

Он облокачивается спиной о дерево. Точно также скрещивает руки на груди и обводит меня долгим, пристальным взглядом. Его образ этакого «Принца Тьмы» – завораживает, однако с тем же успехом отталкивает. Ведь порой действительно кажется, что его глаза могут превратить в ледяную статую.

– И давно ты здесь?

– Достаточно.

– Хм. А я думала в свободное время ты пытаешь людей.

– А ещё пью кровь девственниц, – ухмыльнувшись, кивает он, на что я корчу ему смешную рожицу. Правда пока не видит. Когда же наши взгляды снова пересекаются, я отвечаю:

– Почему-то даже не сомневалась.

Мы одновременно хмыкаем, вперившись друг в друга ненавистными взглядами. Однако наш зрительный поединок прерывает покашливание со стороны.

– Я так понимаю – отбывать наказание? – без предисловий, произносит пожилой мужчина, в чёрном берете, длинных сапогах и фуфайке, похожей на старый кожаный жилет. А взгляд карих, почти чёрных глаз, внимательно наблюдает за нами.

Наш синхронный кивок служит ему ответом.

Он что-то недовольно кряхтит себе под нос, а затем достаёт связку ключей, собранных на железном кольце.

«Саламийские роки, где он откопал эту древность?» – проносится в мыслях, когда я приближаюсь к конюшне.

Лукас поднимается с места, подхватив кожаную куртку, и делает тоже самое. А, когда мы входим внутрь, то я замираю на месте. И вовсе не потому, что архитектура данного строения особо выдающаяся. Вовсе нет. Вполне обычная, ухоженная конюшня. Однако… Здесь не только породистые лошади, но ещё и пегасы!

Вот это экземпляры!

Сколько же они заплатили за владение ими?..

– Ваша задача убраться в секции Ди. Остальные уже убраны. Разделите стойла поровну и приступайте к работе: вычистите их хорошенько, поменяйте старое сено и замените на новое. И да – не забудьте положить им еды. Пакеты с кормами стоят на полке, справа, – Он указывает в направлении длинного стеллажа. – А принадлежности для уборки в том углу. – На этот раз нам указывают на дальний левый угол, где прямо у стены мирно покоится старая телега, возле которой все необходимые вещи для подобного рода занятий.

Непроизвольно морщусь, подумав от предстоящей работе, и поджимаю губы. Даже у себя на родине – я не занималась подобным. Лицо же Лукаса остаётся непроницаемым. Что, признаться, меня несколько удивляет. Потому что я ожидала от него совсем иной реакции. Более выраженной что ли?..

«Хм. Может он всё же не такой, каким пытается всем казаться?..» – думаю я, однако тут же мотаю головой, отгоняя эти бредовые мысли.

– И ещё – самое главное, – обернувшись к нам на пол пути, произносит мужчина, выставив указательный палец вперёд, как некую угрозу. – Никакой магии.

– То есть вы предлагаете убирать нам всё это руками? – впервые за всё это время говорит наследничек, наконец выдав свои истинные эмоции, в которых так отчётливо улавливается недовольство. В памяти тут же всплывает их небольшая перебранка с ректором, а затем случай со шрамом. Поэтому мысли вновь, словно пчелиный рой, начинают назойливо жужжать в моей голове.

– Нет, мистер Дэльер. Я предлагаю вам воспользоваться телегой и лопатой, – с удивительным почтением в голосе, произносит мужчина, а затем добавляет: – Через три часа я приду, чтобы проверить вашу работу. И запомните, – снова повторяет, погрозив пальцем, – никакой магии.

Он переводит взгляд на меня, затем снова на парня, как бы заранее предупреждая о возможных последствиях, если мы ослушаемся, а затем неторопливой походкой уходит прочь.

Мы остаёмся одни.

– Хм. Похоже ты натворил что-то о-очень серьёзное, – после минутного молчания, за время которого мы смотрим в одну точку, насмешливо произношу я и забираю волосы в хвост, чтобы лишний раз не мешали работать. Однако передняя прядка всё равно вылезает из общей картины, упав на лицо.

– С чего ты взяла? – Он вдруг оборачивается и смотрит в упор на меня.

– Да с того, что тебя заставляют убирать навоз! – насмешливо отвечаю я и едва хлопаю его по плечу, чувствуя, как под рукой напрягаются стальные мышцы. Поэтому спешно убираю руку, не забыв при этом добавить с ехидцей в голосе: – Наверное, тяжело жить без привилегий принца.

– Наверное, тяжело жить с таким характером. – Он усмехается, когда в глазах я замечаю уже привычный, вспыхнувший огонёк презрения. – Родиться убогой – та ещё привилегия.

– Ты только что назвал меня убогой? – чувствуя разгорающееся внутри пламя, произношу я, сделав шаг вперёд.

– Что? Уже слух подводит?

Он открыто издевается надо мной, прекрасно понимая, что его слова задевают, словно маленькие осколки, прочно впивающиеся в кожу, несмотря на тот факт, что я никогда не ориентируюсь на кого-либо помимо себя, не считая своей семьи. Но этот парень… Этот чёртов императорский отпрыск заставляет меня терять привычное самообладание, которому я обучалась годами!

Сердито поджимаю губы, с силой сжав челюсть. Руки сжимаются в кулаки, стоит заглянуть в глаза, которые открыто смеются надо мной, хотя его губы и плотно сомкнуты. Делаю очередной шаг, касаясь своей грудью его, но в последний момент неожиданно понимаю: Рэймонд не одобрит, если я покалечу наследника нашей империи. Даже, если только слегка…

Чёрт.

Мысленно выдыхаю и, вконец успокоившись, говорю:

– Ведёте себя, прямо, как пятнадцатилетний мальчишка, мистер Дэльер.

Спешно отступаю назад, сдув прядь волос, упавшую на глаза. Награждаю его своим самым холодным и безразличным взглядом. После чего разворачиваюсь и следую к сподручным материалам, сказав на ходу:

– Однако во мне тоже живет маленькая девочка, которая не прощает обид.

– Это вызов? – доносится до меня его голос.

Я оборачиваюсь.

– Это совет: держать ухо востро. – Мои губы растягиваются в коварной улыбке и, подхватив лопату, я следую к первому попавшемуся стойлу.

***

Всё то время, что мы работаем, изначально окрестив свою территорию, – молчим, умело делая вид, словно не замечаем друг друга. Лишь изредка встречаемся взглядами, которые говорят куда больше слов. Установившаяся между нами неприязнь и взаимная ненависть – единственное, что является своеобразной взаимностью между нами.

Убирать стойла на самом деле не так сложно, как кажется на первый взгляд. Хотя, надо признать, запах не из приятных. Однако я справляюсь, несмотря на то что с каждой секундой мне хочется всё больше закричать в голос.

Я чувствую их. Понимаю их мысли. И это мешает сосредоточиться мне на собственных.