Елена тут же направилась к двери.

– Постой, что ты задумала? – отец преградил ей дорогу.

– Я встречу Ролло и приведу его сюда без солдат. Надеюсь, он будет благоразумен. Есть возможность решить дело миром. Пропусти, отец, мне нужно идти!

Теодор уступил дорогу, и Елена отправилась к воротам мансио. Там, встретив Ролло, идущего во главе контуберния, она зашагала вровень с ним.

– Сальве, Ролло! Рада тебя видеть! Ты привел свое войско, чтобы сразиться с нашей кухаркой Дорсией? Для твоих воинов в таверне подготовлено поле боя! Жареные поросята и гуси выстроены в боевом порядке!

– Сальве, Елена! Немедленно отойди в сторону, мы пришли по важному государственному делу.

– За письмом Зенобии?

– Стой! – Ролло и его небольшой отряд остановились возле таверны. – О чем ты говоришь, девчонка?!

– Я слышала твой разговор с Констанцием, и отец дал мне разрешение свидетельствовать против тебя. В любом суде, даже в трибунале, твое поведение покажется не очень-то благородным. Оставь солдат в таверне и пойдем к Констанцию, он тебя ждет.

– Мои солдаты пойдут со мной.

– Тогда ты никогда не узнаешь, что было в письме. Думаю, там есть важные сведения, которые ты мог бы поставить себе в заслугу.

– Прочь! – крикнул Ролло.

– У Констанция нет письма, – сказала Елена.

– Проклятая сучка, ты его спрятала!

– Выбирай выражения, благородный господин! Подумай над моим предложением: мы все уладим мирно, и лавры достанутся тебе!

Ролло повернулся к солдатам:

– Вольно!

– Господа легионеры! – проговорила Елена. – Мой отец приглашает вас угоститься в нашей таверне!

– Можете идти, – позволил им Ролло, и они, грохоча доспехами, тут же расселись за большим столом: когда еще доведется попировать в таком заведении.

Помрачневший Ролло двинулся вперед, Елена, как и подобает почтенной римлянке, – в двух шагах позади него. Следом за ними, как гусыня, переваливалась Дорсия с подносом напитков.

В триклиний Ролло вошел первым, увидев Модеста и Теодора, остановился.

Елена тронула Констанция за руку:

– Любимый, очнись. Пришли Модест и Ролло. Надо прочесть письмо.

Констанций выбирался из глубин горячечного бреда, цепляясь за голос Елены, как за спасительную нить. Он открыл глаза и медленно произнес:

– Все здесь… Письмо, где письмо?

Елена пошепталась с Дорсией, та отвернулась и вскоре отдала футляр госпоже. Елена вручила футляр Констанцию, он – Модесту.

– Дело сделано, и клятва исполнена… – впадая в забытье, произнес Констанций.

Но Елена не давала ему покоя:

– Констанций, приди в себя! Ты должен это услышать!

Прохладная рука легла на его лоб, сознание прояснилось, и Констанций услышал голос Модеста, который читал письмо:

– «Любимый, пишу тебе второпях, надеясь на счастливый случай. Модест, сколько раз я жалела о том, что не согласилась уехать с тобой! А сейчас, несмотря на кажущиеся успехи, я отчетливо понимаю, что веду свой народ к гибели. Мой отец, военачальник Забда, вскоре выдвинет свои войска на завоевание Египта, чтобы захватить последние урожаи пшеницы и прекратить поставки в Вечный город. Это прямое объявление войны Риму. Я не в силах его остановить. Прошу тебя, передай Аврелиану мою просьбу: быть милосердным к моему народу! Люблю тебя, твоя Зенобия».

Все молчали, и только Ролло сказал:

– Если Рим останется без хлеба, начнутся голодные бунты. Необходимо срочно предупредить Аврелиана. Модест, ты отправишь сообщение в Рим голубиной почтой, я пошлю Аврелиану подробный отчет с курьером.

Врач после осмотра раненого отругал Елену и Теодора: ему пришлось опять вправлять перебитую ключицу. Измученный Констанций потерял от боли сознание. Наложив повязку, врач похлопал его по щекам и велел Елене звать больного по имени, не позволяя впадать в забытье, и как можно чаще поить его.

В эту минуту Елена вспомнила, как отец сидел у ее постели, и только сейчас поняла, что он тогда чувствовал. Констанций блуждал в бредовом лабиринте, но, слыша голос Елены, возвращался в реальность.

Шли дни, и Елена видела, как болезнь превращает молодого мужчину в изможденного старца. Во время очередного визита она спросила у врача:

– Может быть, провести обряд крещения? Мне это помогло.

Тот покачал головой:

– Я видел раненых разных вероисповеданий. Кто-то выживал, а кто-то нет. Могу сказать лишь одно: если есть человек, который его зовет, он выживет. Зови Констанция, и он вернется к тебе!

Иногда Елена молилась вслух:

– Иисус Христос, Сын Божий, помоги сыну человеческому Констанцию обрести здоровье. Во имя мук, которые ты претерпел, избавь Констанция от мучений. Ради любви небесной и земной, о которой ты проповедовал, сохрани жизнь Констанцию!

Констанций, не открывая глаз, слушал ее молитвы. Ему казалось, что чувство, выраженное в словах, дает ему силы прожить день, а потом еще один день, и еще один.

Ему становилось легче. Настал тот день, когда жар спал и отощавший, но живой Констанций попросил есть. Еще через три дня на дрожащих от слабости ногах он отправился в таверну. Во внешнем дворе задержался у лавки, чтобы передохнуть и поглазеть на товары для путешественников.

Lawrence Alma-Tadema, 1884

Лавочник ему поклонился:

– С выздоровлением, добрый господин! Мы все молились за тебя с нашим епископом Иосифом.

Констанция привлекла прекрасная фибула в виде амазонки на скачущем коне. Он взял застежку и присмотрелся: профиль воительницы был ему знаком.

– Это поделка нашего мастера, сына кузнеца, Давида. – Лавочник указал на латинскую букву «Д», искусно вплетенную в конскую сбрую. – Я покажу тебе его последние работы. Смотри!

В плоском ящике лежали три украшения: крупный перстень с летящим орлом, держащим в когтях голубку; браслет с выпуклой фигуркой быка, похитившего Европу; и перстень-печатку, который поразил Констанция своей красотой. На нем в смертельной схватке сражались два раненых воина. Констанций, не торгуясь, купил этот перстень и сразу надел на палец.

До таверны Констанций добрался в полном изнеможении. Наградой были сияющие глаза Елены и хлопоты Дорсии, которая старалась накормить его повкуснее.

Елена глядела, как ест Констанций, и верила, что она и ее Бог победили болезнь.

– Скажи мне, Констанций, каким богам ты поклоняешься?

Вопрос застал его врасплох. Он чуть помедлил, потом ответил:

– По праздникам, как и все, Юпитеру поклоняюсь. Как военный, по приказу императора Аврелиана, чту Непобедимое Солнце.

– А веришь ли ты, что боги участвуют в жизни человека?

– Я солдат и рассчитываю только на себя. Думаю, что богам нет до меня дела, у них своя жизнь.

Елене пришла в голову мысль:

– Но если боги себя не проявляют, значит, их нет?

– Думай, как хочешь, разницы я не вижу. Боги нужны государству для соблюдения порядка. Или чтобы освящать брак. Вот я, например, прошу у тебя согласия стать моей женой!

– Я очень тебя люблю, но мы не сможем стать мужем и женой.

– Но почему?! – воскликнул Констанций.

– Ты – язычник. Я могу быть только женой христианина.

– Ну хорошо, тогда я буду чтить твоего бога.

– Чтобы стать христианином, ты должен изучить жизнеописания Иисуса Христа и понять, чему он учил людей. Только после этого ты сможешь пройти обряд крещения.

С этого дня Констанций взялся за изучение Септуагинты[95] и Евангелий так, как прежде изучал карты и описания местности. После недели напряженных трудов, спрятав последний свиток в футляр, он объявил Елене, что готов стать христианином.

Елена привела Констанция в дом Иосифа на воскресное богослужение. Он с интересом разглядывал входящих членов общины, узнавая в них работников мансио и рабов. Здесь все общались на равных. Последним пришел Давид. Не глядя по сторонам, он занял свое место.

Констанций огласил свое желание креститься и с этой минуты стал «оглашенным». Для него начиналось время наставлений.

Перед трапезой все вместе прочитали «Отче наш» и благодарственную молитву о выздоровлении Констанция. Было видно, что люди искренне этому рады.

Иосиф встал из-за стола и взял в руки каменную чашу.

– Поведаю вам сказание, которое передается из уст в уста. Иосиф из Аримафеи[96] был почитателем Иисуса,