Скрытность — 1 уровень. Шансы остаться незамеченным + 5 % на открытой местности и + 10 % в случайном укрытии

Убеждение — 2 уровень

Ментальность — 1 уровень. 10 % к шансу отдать мысленный приказ. + 2 % к защите от ментальных атак.

Ну, что… Растем. Не так шустро, как хотелось бы, но все же. Кстати, а ведь свалка — не только сборище отходов, но и место обитания тех, кто ими питается. В смысле, крыс и одичавших псов. Так что время ожидания можно провести с толком. Подкачаться, а заодно и Сашкины умения в деле посмотреть. В общем, было бы желание, а чем заняться найдется и без поцелуев. Главное, — мы живы, целы и на свободе.

Глава 14

Внутри кузов бусика оказался полностью выпотрошенным, с единственным, по непонятной прихоти, уцелевшим заднем сидением. На нем мы и устроили неожиданный пикник. Возген, то ли из-за спешки, то ли с учетом отсыпанного мною серебра, продуктовые наборы сложил по высшему уровню. Мясо по-французски, долма и блинчики с печеночным фаршем — это не буритас с шавермой и не чебуреки. Даже странно, что у него такие блюда в меню. Убей, не соображу, у кого в наших трущобах водится столько монет, чтобы заказывать подобные изыски? Кроме Сидора и его приближенных… Но эти у Возгена не столуются, у них свои повара.

Впрочем, какая разница. Сытно, вкусно, Сашка довольна… Так какого лешего тебе еще надо? Жуй и наслаждайся. Вкусом блюд и… тишиной.

Никто на тебя не охотится, не пуляет лазером с небес. Красота. А главное, поскольку нас как бы больше нет, то и большинство проблем исчезло вместе со «смертью». Не надо сдавать кровь, не придется делиться добычей с Алтаем. Да и вообще. Нас нет. Вообще… Уничтожив флаер, Хантеры убеждены, что вместе с ним взорвали и бунтовщиков, а это значит, нам даже прятаться не нужно. Мы можем отправиться в любое место на планете и жить так, как захотим и сможем. Свобода… На всей этой проклятой планете до нас никому нет дела…

А что пока сидим в полусгнившем кузове микроавтобуса на городской свалке, так это временные трудности и повышенная предосторожность. На самый крайний случай. Если инопланетяне все же не успокоились и продолжают шерстить район в поисках преступников.

— Ты как? — интересуюсь у Сашки, видя что девушка хоть и хорохорится, но глаза у нее то и дело закрываются. — Еще не совсем уплыла?

— Нет, — мотает головой. — Но поспать бы не отказалась.

— Сейчас приляжешь. Потерпи еще минутку.

Достаю из инвентаря Глок, меняю отстрелянный магазин на полный и протягиваю девушке.

— Пользоваться умеешь?

— Никогда в руках не держала…

— Ничего сложного. Смотри… Вот так берешь, вот сюда нажимаешь. С предохранителя я снял. Поэтому будь осторожнее. Вообще-то, так нельзя, зато, если придется стрелять, не растеряешься. Наведешь на цель, сожмешь покрепче в руках, чтоб отдачей не выбило, и нажмешь пальцем. В магазине девятнадцать патронов. Хватит… Если не отбиться, то шум поднять. Услышу — прибегу.

— А ты куда? — девушка принял пистолет и осторожно положила рядом с собой, стволом в сторону. — Я не хочу одна оставаться. Мне страшно.

— Не бойся. Хантеров здесь нет, а остальным мы не по зубам. Сами кого хочешь напугаем. В общем, не трусь. Да и я ненадолго. Пройдусь вокруг. Осмотрюсь. Может, поохочусь.

— Зачем? — удивилась Сашка. — У нас что, еда закончилась?

Ну, и как ей объяснить, что помимо тушек, за убитых тварей я получаю опыт и деньги? Нет, раньше или позже, придется, но как-нибудь в другой раз. Ее психике пока хватит и пережитого. Который день подряд, одни только трупы, стрельба и взрывы.

— Пока не закончилась, но всегда хорошо иметь что-то про запас. Если сами не съедим, будем уходить, заглянем к Возгену и обменяем. В общем, ложись, отдыхай. Я рядом.

Девушке мой оптимистический тон настроение если и улучшил, то незаметно, но спорить не стала. Устроилась в уголке, придвинув пистолет поближе.

Солнце уже почти касалось горизонта, заставляя кучи отходов отбрасывать причудливые, длинные тени. Дневная жара уходила, уступая место вечерней прохладе, а впитавший в себя влагу за последнюю дождливую неделю мусор продолжал дымить, напоминая небольшие вулканы. Странно, но полигон казался безжизненным. Даже стаи чаек и ворон, сварливо копошившиеся в отбросах в поисках еды, не беспокоились, лишь изредка лениво перелетая с места на место.

В те дни, когда организм требовал пищи, а сил после сдачи крови еще оставалось в избытке, я частенько ходил на свалку, нанимаясь на сортировку отходов или втихаря браконьерничал, заприметив с краю новую кучу. И я был такой далеко не один. На свалке всегда толпилось не менее сотни оголодавших, в надежде хоть чем-то подкрепиться. Особенно по понедельникам, когда мусор вывозили из центральной части города.

Сам я ходил, естественно, к ближайшему от моего дому участку полигона, но не думаю, что это имеет решающее значение. Свалка — место, где можно найти пищу, а значит — наличие тех, кто в ней нуждается. Особенно, в светлое время суток. Поэтому, отсутствие «старателей», роющихся в поисках съестного, настораживало.

Высматривая людей или хотя бы собак в отдалении, я не смотрел под ноги, за что был неизбежно наказан. Зацепился носком ботинка за какое-то препятствие, потерял равновесие, взмахнул руками, пытаясь балансировать на второй ноге, но та предательски поскользнулась, и я рухнул ничком в некую вонючую субстанцию.

— Да … …, мля! — произнес я весьма энергично емкую и цветистую фразу, радуясь, что сумел удержать голову на весу и не плюхнулся лицом в эту жижу. Понять, во что именно вляпался, не представляло возможности, зато рядом со зловонной лужей, лежал наполовину оглоданный человеческий череп и таращился на меня единственным уцелевшим глазом.

— Еще лучше…

Даже не пытаясь подняться, удерживая вес тела на руках, я выбрался из лужи, и только оказавшись на сухом, встал на колени, торопливо вытирая ладони о почву. Потом достал из инвентаря флягу и кое-как умылся. Вонять от меня не перестало, но хотя бы можно было не опасаться, что занесу в рот какую-то ораву.

Покончив с гигиеной, огляделся внимательнее.

Неподалеку от черепа нашлась и рука. Вернее кисть с предплечьем, отгрызенные от остального тела в районе локтевого сустава. Возможно — оторванные. Лохмотья кожи и плоти о характере раны мне ничего не говорили, а