– На столе, наверное. А может, и на полу. В общем, сам найдешь, там всего один неподписанный диск и есть. Хотя на всякий случай проверь, тот или не тот, – сказал Антон и с облегчением опустился обратно в кресло. Наверное, ему хотелось отдохнуть от упреков матери.

Прежде чем позвонить, Ромка дернул на себя дверь, и она оказалась открытой. Он вбежал в дом и крикнул:

– Вера Александровна, я за диском! Меня Антон послал.

Мать Антона ничего ему не ответила. Ромка расценил это как разрешение войти и побежал в комнату Антона.

Но ни на столе, тем более на ковре никаких дисков больше не было, а все они аккуратно стояли в стеклянном шкафчике. Видимо, матери надоело смотреть на беспорядок в комнате сына, и она сделала в ней уборку.

Ромка заглянул в шкафчик. Дисков там было полно, и неподписанных пруд пруди. Он просмотрел один, другой, третий, дошел до самого последнего, но нужного найти так и не смог.

«Пусть Антон идет и сам ищет», – отчаявшись, решил Ромка.

Он поднялся с пола, вышел в коридор, но, прежде чем уйти, решил спросить у Веры Александровны, не знает ли она, где диск Стаса. И он приоткрыл дверь в ее комнату.

Но матери Антона там не оказалось. А внезапно возникший сквознячок приподнял легкую занавеску на открытом окне, и на подоконнике Ромка увидел… коробочку с еще одним диском. Он схватил ее, осмотрел. Она тоже оказалась неподписанной.

«Может быть, это и есть то, что мне нужно?» – подумал Ромка и вернулся в комнату Антона, чтобы это проверить.

Он вставил диск в щель видеоустройства, но вместо ожидаемых монгольфьеров или какого-нибудь очередного голливудского боевика на экране появилась красиво одетая девушка. Она стояла с указкой у большой светящейся карты и, сверкая белоснежными зубами, говорила:

– Завтра в Москве и Московской области ожидается сухая, безветренная погода, дневная температура воздуха двадцать шесть – двадцать восемь градусов.

Интересно, кому это понадобилось записывать сводку погоды, удивился Ромка и из любопытства прокрутил диск дальше.

А девушка у карты еще раз зачем-то рассказала про хорошую погоду, а когда эта передача закончилась, началась новая. И это тоже была сводка погоды. Но на этот раз на экране появился мужчина и взволнованным голосом объявил:

– Внимание. На Московскую область с востока надвигается ураган. Внимание…

«Странный какой-то диск», – подумал Ромка и тут же вспомнил, как Борис ему говорил, что сводку погоды перед своим неудавшимся полетом он глядел у Антона. Значит, Борис в тот вечер смотрел не телевизор, а запись?

У Ромки вдруг вспотели ладони и даже слегка закружилась голова.

Выходит, в катастрофе монгольфьера были повинны вовсе не синоптики? Получается, кто-то записал сводку погоды нарочно, чтобы обмануть Бориса? Но кто? Антон? Неужели все-таки он? Но автомобильную катастрофу Антон Борису не подстраивал, это уже доказано, так как алиби у него есть. И диск этот лежит не в его комнате, а у Веры Александровны. А мягкую игрушку в киоске купила какая-то женщина… То есть местные ребята здесь ни при чем? А ведь он так с самого начала и думал.

Схватив диск, Ромка выскочил из дома Антона и, невзирая на больную ногу, опрометью кинулся назад.

Юный сыщик уже подбежал к двери дома, где его ожидали друзья, как из гаража, куда они недавно отнесли монгольфьер, до него вдруг донесся какой-то шорох. Он обернулся. Ворота гаража оказались чуть приоткрыты.

Ромка заглянул в щелочку и увидел там… мать Антона. Вера Александровна стояла у свернутого купола монгольфьера и чиркала спичками, явно пытаясь его поджечь. Одна спичка погасла, и она тут же зажгла другую.

От неожиданности Ромка выронил на траву диск и ринулся внутрь.

– Что вы делаете?! Прекратите сейчас же! – во весь голос закричал он.

Вера Александровна подняла голову, глаза ее сверкнули, и она со злостью отшвырнула горящую спичку в угол. В тот же миг там взвились вверх языки пламени и пошел густой и такой едкий дым, что у Ромки запершило в горле. Спичка попала в коробку с промасленной ветошью, она мгновенно вспыхнула, и огонь грозил распространиться по всему гаражу. Закашлявшись, Ромка тут же схватил коробку и понес ее к выходу. Но мать Антона, как безумная, бросилась на него и толкнула с такой силой, что Ромка отлетел от нее вбок, зацепился за что-то ногой и упал, выпустив коробку из рук. А горящая ветошь рассыпалась по всему полу, и одна пылающая тряпка попала на ткань купола. Еще секунда – и монгольфьер загорится тоже. Этого Ромка допустить не мог. Он вскочил, голыми руками схватил горящую тряпку, бросил на пол и стал топтать.

А огонь распространялся все дальше и дальше, грозя подобраться к машине, к баку с бензином.

Звать на помощь времени не было. Ромка топтал и топтал пламя, и вдруг, к своему счастью, заметил на стене огнетушитель. Он сорвал его и стал поливать огонь белой пузырящейся пеной. Вера Александровна снова кинулась к нему, и тогда, пылая справедливым гневом, Ромка направил сильную струю на нее и закричал:

– Я давно все понял! Вы хотели убить Бориса, чтобы ваш сын поехал в Швецию, да? Но чем вам не угодил Стас? И зачем жечь монгольфьер?

– Чтобы Антон не летал на этих проклятых шарах, – сказала Вера Александровна и, хватая ртом воздух, повалилась на грязный мокрый пол.

Ромка затушил последний огонь, схватил ее под мышки и потащил на воздух.

А к ним уже бежали люди. Алевтина Васильевна с Антоном кинулись приводить в чувство Веру Александровну, Анна занялась Ромкиными руками, а остальные побежали устранять последствия пожара. Все решили, что Ромка и Вера Александровна, заметив огонь, тушили его вместе.

– Как вы вовремя подоспели, – сказал Стас. – Но кто мог устроить этот пожар? И неужели я стал таким рассеянным, что забыл закрыть гараж?

Ромка вспомнил, как Стас возился с ключом. Значит, Вера Александровна знала, где он лежит, и незаметно его взяла. Но ничего не сказал.

Он продолжал сидеть на траве, будучи не в силах подняться, и думал о том, что нужно рассказать всем, кто затеял пожар и совершил все остальные злодеяния, но никак не мог на это решиться, потому что ему было очень жалко Антона. Каково ему будет узнать, что его мать – преступница? Если бы их с Лешкой мама совершила какое-нибудь преступление, они бы ужасно переживали. Хотя, конечно, их мама на такое никогда бы не пошла, но даже если предположить, что на нее вдруг найдет подобное помешательство, то им с Лешкой будет ужасно стыдно смотреть людям в глаза. Но все равно они не перестали бы ее любить и от нее бы не отказались.

Алевтина Васильевна смазала виски Веры Александровны нашатырем, сделала ей укол и увела к себе.

Убедившись, что мать пришла в чувство, Антон подошел к Ромке и тронул его за плечо:

– Спасибо тебе, что вытащил мою маму из гаража. Но почему с нами все время происходят какие-то странные вещи? То катастрофы, то пожары… Злой ли это рок, или ты был прав, когда говорил, что здесь действует какой-то преступник?