– Особенно Данвиру. Из него работник еще тот.

– Я знаю, что у тебя есть претензии к нему, но пока он нужен. И сделает все, что требуется.

– Или угробит оставшееся.

– Я лично с ним поговорю.

– Ты только не говори Саманди, чтобы он прислал его с конвоем и медиками.

– Хорошо. Что сейчас делает группа?

– Проводит обыск. Добивает раненых, если обнаружит таковых. После разговора с тобой начнем подъем на плато. Барахло хатуитов сожжем, их трупы оставим, свои заберем. Оружие возьмем, боеприпасы, ну и, естественно, рабов.

– Так, что по охраннику?

– Займусь им сам.

– Смотри, чтобы все выглядело правдоподобно. И отправь его домой, как поднимешь пленных на плато. Он должен думать, что ты расстреляешь их, поэтому, как отойдет на приличное расстояние, устрой шум из пулемета.

– Я понял тебя.

– Прибудешь в Дарви, утром в Альдаг.

– Утром надо выставить посты охранения со стороны гор. То же самое сделать и в Дарви. Ардан наверняка пройдет с отрядом по ущелью, выйдет к месту нападения, попытается отыскать следы. Он их найдет и дальше не пойдет. Пока не пойдет. Впрочем, варианты возможного развития событий рассмотрим при встрече!

– Да, Хамид. Удачи тебе!

Хакади закрыл кейс, поднялся. К нему подбежал Бадри, по его лицу было видно, что он чем-то сильно взволнован.

– Что случилось, Будур?

– Уф! – выдохнул заместитель Хакади. – Запыхался.

– Ты, и запыхался?

– Потому что нес вот это. – Бадри расстегнул куртку и показал спрятанный под ней кожаный мешок.

– Не понял? – удивленно посмотрел на него Хакади. – Что это?

– Не поверишь, Хамид, золото. Самородки разной величины, от гороха до яйца куропатки.

– Золото?! – воскликнул Хакади. – Где нашел?

– Я обыскивал старшего охраны хатуитов. У него и нашел, держал, видно, у седла, но когда завязался бой, под рубаху запрятал. Тяжелый мешочек, Хамид. – Глаза Бадри блестели. Он хотел вытащить его, но Хакади остановил:

– Не надо! Не надо, брат, показывать этот мешок. Думаю, про золото не знают и погонщики. Так вот откуда у Хату деньги на закупку оружия, боеприпасов и всего прочего, на что денег от продажи сукна и шерсти не хватит, даже если продать все, вместе с теми, кто делает товар. Золото. Оно в цене.

– Надо узнать, в курсе этого мешка охранники или погонщики.

– Зачем?

– Тут, Хамид, килограммов пять, если не больше, – засмеялся Бадри.

– Ну и что?

– Золото стоит дорого. Тысяч за сто долларов продать можно легко, я даже знаю, кому. Можно и дороже, если…

– Ты в своем уме, Будур? – прервал его Хакади. – Знаешь, как это называется? И что за хищение из общей казны положено?

– Но, Хамид, никто же не узнает.

– И вправду говорят, золото сводит с ума. А что я должен сделать с сумасшедшим, предложившим украсть то, что принадлежит всей организации?

– Хамид?!

– Молчать! Я должен пристрелить тебя. И пристрелю, невзирая на дружбу и все твои прежние заслуги.

– Я ничего не предлагал. Просто снял мешок с золотом с трупа старшего охраны, – поникнув, прошептал Бадри.

– Хорошо. Я ничего не слышал, кроме того, что ты доложил о золоте. Тем более, Будур, скрыть захват золота не удастся. Это я тебе как другу. Слух о нем дойдет и до Альдага. Так что забудь о нем. Тебя ждет хорошая награда за успешную операцию.

– Да, Хамид, я все понял. Действительно, разум помутился.

– Держи золото при себе. И никому не показывай.

– Ты думаешь?..

– Я не уверен, Будур, что золото не замутит рассудок твоим подчиненным и они не попытаются завладеть им. А что это значит? Это значит – бунт! Нас с тобой кончат, потом перестреляют друг друга, не сумев поделить добычу, а хатуиты заберут все и уйдут к себе в горы.

– Это уже слишком, Хамид!

– Но ты же хотел забрать золото?

– Хоп, пусть будет по-твоему.

– Конечно. Потому что это приказ. А сейчас займись подъемом пленных на плато и уничтожением остатков каравана. Я пойду, узнаю, что с женщиной, решу вопрос с пленным охранником. Женщин поднимем в последнюю очередь, поаккуратней с больной. К ее подъему привлечь мужа, но смотри за ним.

– Понял.

– Давай, Будур!

Хакади подошел к повозке с женщинами. Девушка, сидевшая рядом с больной, закрыла платком лицо.

– Не поздно ли ты вспомнила о наших обычаях, красавица? Или у вас в племени их не чтут?

– Чтут, – тихо произнесла она.

Главарь банды видел, как дрожит ее тело, несмотря на то что прохлада еще не наступила.

– Боишься?

– Да, – ответила Басма и вдруг спросила: – А что вы сделаете с воином, которого пленили?

– Мы многих пленили, половину каравана.

– Я имею в виду мужчину, которого отвели в сторону.

– Он кто тебе?

– Никто. – Щеки девушки зарделись.

– Жених, что ли? – усмехнулся Хакади.

– Вы не ответили.

– А я и не обязан отвечать. Но тебе скажу, мы отпустим его.

– Отпустите? – Глаза девушки раскрылись от изумления, впрочем, сильно разбавленного недоверием.

– Да. Как тебя зовут?

– Басма.

– Так вот, Басма, его мы отпустим, а вот тебя возьмем с собой.

– Я это уже поняла. Меня ждет рабство?

– Посмотрим, все будет зависеть от того, как поведут себя мужчины вашего племени. Но хватит о постороннем. Узнаешь, что будет с тобой. Ты мне скажи, что с этой женщиной?

– Она больна, – ответила Басма.

– Это я и без тебя вижу. Чем больна?

– Никто не знает. У Айши приступы сильной боли внизу живота.

– Значит, боли? Разберемся.

– Где муж этой больной стервы? – крикнул Хакади в сторону погонщиков, которых люди Бадри связывали между собой, держа в стороне пулеметчика, готового открыть огонь.

– Я муж, – выкрикнул Хади.

– Будур! Ко мне этого шакала. Руки развязать, держать на прицеле!

– Да, командир.

Погонщика подвели к повозке. Он бросился было к жене, но его удержал Сулейман:

– Стоять, пес!

Хакади подошел к Хади вплотную, держа перед собой пистолет.

– Кто такой?

– Погонщик мула, Хади.

– Это твоя ослица подыхает?