– Мама! – Она вскочила, услышав, как ее окликаетАлекс, и прочла горесть в его лице. В душу ей вновь закрался страх.

– Как она?

– Все так же. Но где чертова Кэ?

– Я же говорила тебе, Алекс, она в Вашингтоне. Джорджнемедленно сообщил ей все, после того как ему позвонили из полиции, но у нее неполучалось выбраться раньше сегодняшнего вечера.

Миновало больше суток после того кошмара. Взгляд Алексаостекленел.

– Ее расстрелять мало. А Джордж где? Санитарка сказала,он прибегает и убегает, только в бумаги посмотрит.

– Ну, что еще он смог бы сделать, разве не так? –А у тебя какие мысли?

Оба помолчали. Он не стал описывать ей, что, стоило емувойти, Аманда разразилась истерическими рыданиями, пришлось сделать еще одинукол. По крайней мере она узнала Алекса, с таким отчаянием ухватилась за егоруку. Посмотрев на него, Шарлотта Брэндон опять прослезилась, села на один изстульев, стоящих в вестибюле, и высморкалась.

– Ох, Алекс, почему такое происходит?

– Да потому, мать, что кругом чокнутые. И потому еще,что у Аманды такие родители, которым на все плевать.

Шарлотта мягко спросила, когда Алекс сел рядом:

– Ты действительно в этом убежден?

– Сам не знаю, в чем убежден. Но знаю вот что: что бытам сердце ни подсказывало Кэ относительно ее ребенка, у нее одной нет правауправлять воспитанием дочери. Даже если она как мать ответственна перед своимребенком. И Джордж ничем не лучше.

Шарлотта кивком согласилась с ним. Она подумывала об этомпрежде, но не предполагала, что может стрястись подобное. Заглянув в глазаАлекса, она подметила что-то необычное.

– Алекс, ты собрался вмешаться? – вдруг онадогадалась об этом. Будто уже давно знала.

– Именно, – сказал он тихо и решительно.

– Что же ты задумал?

Что бы ни было, она верила: совершится нечто радикальное,полностью отвечающее интересам Аманды. Шарлотта полностью доверяла своемуединственному сыну.

– Я увезу ее с собой.

– В Сан-Франциско? – поразилась Шарлотта Брэндон.

– Каким образом?

– Я уже обдумал. Пусть попробуют остановить меня. Яраззвоню о случившемся со страшной силой, и поглядим, как это понравится моейсестричке-политичке. – Кэ в ногах у него будет валяться, это ясно. Мать вподтверждение наклонила голову.

– Думаешь, ты сможешь ухаживать там за девочкой, Алекс?Ведь это не просто травма от катания на коньках. Одновременно нужно ожидатьпоследствий в эмоциональной сфере.

– Сделаю все, что смогу. Добуду ей хорошего психиатра,буду к ней относиться со всей любовью. Вреда это не нанесет. Даст ей больше,чем она имеет здесь.

– Но ведь я могла бы взять ее к себе.

– Нет, ты не сможешь, – откровенно заявилон. – Ты не справишься с Кэ. Она так начнет на тебя давить, что заставитдать согласие на возвращение Аманды к ней уже через неделю.

– Ну, это еще надо посмотреть. – Шарлотта почти необиделась.

– Зачем рисковать? Почему не устроить полную перемену?До Сан-Франциско она не доберется.

– Но ты там, Алекс, будешь при ней один… – Тут,еще не закончив фразу, она вдруг что-то предположила, в глазах появился немойвопрос, а сын не замедлил улыбнуться. У них с матерью было давнеевзаимопонимание.

– Один? – Он ничего не собирался скрывать отматери, как это бывало и прежде. Они всегда оставались друзьями, он поверял ейвсе, даже тайну о Рафаэлле.

Вот и Шарлотта заулыбалась:

– Не совсем ясно мне, какими словами высказать то, очем я подумала. Твоя… ну, твоя знакомая…

– Бог в помощь, мать! – Он усмехнулся. – Еслиты имеешь в виду Рафаэллу, то да, мы с ней видимся.

Не хотелось добавлять, что она только что вернулась к немупосле двухмесячной разлуки. Не хотелось, чтобы мать или кто-нибудь еще знал,что Рафаэлла пребывала в сомнениях. Это ранило его гордость, его душу, но нестанет же он держать в секрете от своей матери ставшую фактом его связь сзамужней женщиной, да еще столь известной, как Рафаэлла. С серьезным видом онобратился к ней:

– Мы все это обсудили минувшей ночью, перед моимотъездом. Думаю, она сделает много добра для Аманды.

– Не сомневаюсь, – тихо выдохнула Шарлотта. –Но, Алекс, у нее… есть другие обязанности… Ее муж тяжело болен.

– Мне это известно. Но там есть сиделки. Она не сможетбыть при Аманде целыми сутками, но какое-то время станет проводить снами. – Об этом по крайней мере он мечтал. – И независимо отРафаэллы, мама, я намерен кое-что сделать для Аманды и для себя самого. Я непростил бы себе, если бы оставил ребенка здесь, с Кэ, которая вечно в отъезде,и с Джорджем, который витает в облаках. Мэнди сохнет из-за недостатка вниманияк себе. Ей требуется больше, чем она от них получает.

– И ты считаешь, что мог бы ей это дать?

– Буду стараться что есть силы.

– Хорошо, – глубоко вздохнула она, глядя насына, – желаю тебе успеха, дорогой. Наверное, ты поступаешь правильно.

– Спасибо тебе. – Глаза его подернулись влагой, онпоцеловал мать в щеку и встал: – Пойдем, я отвезу тебя домой, а после вернусьсюда, чтобы еще раз с ней повидаться.

– Ты, должно быть, утомлен после дороги. – Она стревогой вгляделась в темные круги у него под глазами.

– Я в полном порядке.

Настроение его еще улучшилось несколькими минутами позже,когда мать отперла дверь своей квартиры, а там упорно названивал телефон. Неспрашивая на то разрешения, Алекс подбежал к нему и сразу просиял. Это звонилаРафаэлла.

– Как она там?

Улыбка стала гаснуть, когда мысли его вернулись кплемяннице.

– Почти по-прежнему.

– С сестрой повидался?

– Еще нет. – Здесь его голос посуровел. – Онапоявится не раньше чем к вечеру. – Не увидел Алекс, в какое недоумениеповергло это Рафаэллу.

– А ты себя хорошо чувствуешь?

– Ну да. И люблю тебя. Рафаэлла улыбнулась:

– А я тебя.

Весь день она нестерпимо скучала без него, несколько разпредпринимала долгие прогулки. Уже дважды побывала в его доме. И не ощущала,что входила в жилище незнакомца, а казалось, находится у себя дома. Тщательноубрала все после праздничного ужина, полила цветы. С поразительнойестественностью она втягивалась в его жизнь.

– А как твоя мать?

– Отлично.

– Передай ей мой самый нежный привет. – Поговорилиеще немного, пока Алекс не сообщил, что твердо намерен привезти с собой Аманду.