чем-то поскальзывалась, но старалась не оглядываться и не опускать взгляда, чтобы не узнать на чем. Рахи зажимал рукой правое плечо, его постоянно заносило. Уля хватала его за рукав и возвращала на курс.

Они врезались в дверь одновременно: пальцы Ули скользнули по ручке, повернули, дернули…

– На себя… на себя… черт…

Рахи ее, кажется, не слышал: пришлось слегка оттолкнуть его в сторону от двери, чтобы открыть створку. Рахи приложился спиной к стене и сполз чуть левее, словно не мог стоять прямо. На побелке за ним осталась бордовая линия, почти сестра тех, что алели на стреле. Уля чертыхнулась еще раз и распахнула дверь.

Болото дыхнуло на нее запахом ржавчины, незнакомых трав и отчаяния. Она сделала шаг на пробу. В едва успевших высохнуть лодочках захлюпала вода.

Свист стрел затих, но Уля не спешила оглядываться. В ушах ее билась кровь. Она снова потянула Рахи за рукав. Тот открыл глаза – когда успел закрыть и почему, почему даже сейчас улыбался? – и почти перекинул себя через край дверного косяка.

За спиной раздался рев, который мог бы посоперничать с рыком доисторического крокодила, а потом Уля захлопнула за собой дверь.

Сердце, кажется, решило победить в стометровке и разогналось так, что у нее потемнело в глазах. Хотя нет, погодите. Это была болотная темнота. Полоски света в ее офисе казались такими далекими, что походили то ли на привидения, то ли на выдуманный рассвет. Странно, но здесь уже не было слышно рева, а ведь от прорехи их отделяла всего одна довольно хлипкая дверь. Но Уля не стала проверять, в чем дело. Спасибо большое, она лучше спросит у местного эксперта.

Рахи! Уля мотнула головой в одну сторону, потом в другую. Куда он делся? Был ведь прямо перед ней! И совсем не походил на того, кто может прыгать по кочкам быстрее какого-нибудь там кролика. Или кто вообще живет в болотах?

Перед глазами Ули замелькали ржавые джинсы, потерянные кроссовки и укоризненные взгляды. Она пошла вперед и тут же провалилась в грязную воду по щиколотку.

– Рахи? – позвала она, вытянув руки, чтобы сохранить равновесие. – Рахи, ты зде…

Из темноты на нее зашипели. Уля повернулась на звук и увидела его: Рахи сидел на огромной кочке, похожей на островок, и смотрел куда-то в сторону далеких окон. Спокойный. Даже за плечо не держался.

– Рахи, как…

На нее снова зашикали, а потом Рахи махнул рукой – правой, которая совсем недавно плетью висела вдоль тела, – и жестом показал: мол, присядь. Уля послушалась – нужно было хотя бы проверить, что с его плечом. Она потянулась к потемневшей от крови кофте, но Рахи ее перехватил.

– Уже всё. Прелесть временных аномалий, – прошептал он.

Уля моргнула и вспомнила свои затягивающиеся ссадины. Вот, значит, как.

– Не есть, не спать… – начала она, тоже понизив голос.

– …только работать. Что бывает очень полезно. Например, в таких обстоятельствах.

Рахи поводил плечами – может, еще и показывая Уле, что он в самом деле в порядке.

– Зачем тогда оттолкнул меня? Спасибо, но раз это все равно бы… затянулось.

– Поверь, ты не хотела бы получить стрелу в плечо. Или еще куда, – в его пальцах мелькнула игла. – Вот поэтому мы не работаем… в одиночку.

Последнее предложение Рахи произнес почти как в трансе. И Уля его понимала.

Над болотом появились огни – еле заметные, ярко-зеленые, переходящие в желтизну. Светлячки? Прежде их тут не было. У Ули перехватило дыхание.

– Это… никогда раньше их не видела…

Она вдруг представила, как Рахи делает последние стежки над болотом – подумать только, на ее глазах могли зашить целое болото. Аккуратно запаковать во временной карман, из которого оно выпало. И болото даже не стало бы сопротивляться.

– И, надеюсь, никогда не увидишь. Нам пора.

Рахи поднялся и поковылял вперед: может, рана уже и затянулась, но полностью прийти в себя он явно не успел.

– Почему? Я бы не отказалась. В моих местах светлячков…

– Это не светлячки.

Рахи все еще улыбался, но как-то неуверенно, словно это отнимало у него немало сил. А ведь прежде казалось, что улыбаться для него – так же легко, как дышать.

Уля не переспросила – оглянулась на огни, которые, казалось, собирались в стайки. Что еще можно было увидеть над топями? Игнес фатуи, мифические болотные огни, которые заводили путников в трясину? Но Уля удивилась бы им куда больше, чем доисторическим ящерам: те хотя бы существовали, пусть и давным-давно.

Где-то вдалеке зазвонил колокол. Уля так резко мотнула головой, что споткнулась о кочку. К счастью, Рахи успел ее подхватить.

– А это что?

Тихое «маяки» могло с тем же успехом быть плодом ее воображения.

Рахи молча тащил ее за собой, с каждой секундой все прибавляя и прибавляя шагу. Далекий свет между жалюзи как будто стал ближе. Но и зеленые огни тоже.

Маяки. Для кого? Для них? Или для кого-то еще? Для кого-то, о ком Рахи не хотел говорить?

– Где они могут быть? Мои инструменты? Далеко еще?

– Следующая дверь. За следующей дверью лифт, и я…

Уля попыталась вспомнить, когда видела «кафку» в последний раз. В лифте? Или уже после, когда она, как последняя идиотка, полезла за кружкой в камеру своих пыток?

Она зажмурилась и чуть не подвернула ногу. Плохая идея.

– Хотя бы примерно. Хватит и направления.

Уля вернулась за кружкой, та выскочила из лифта, покатилась по полу и зазвенела. Звенела и катилась, катилась и звенела.

– В коридоре перед лифтом или… – Уля сглотнула. – Или в нем самом.

– Вот и славно.

И они замолчали, словно боялись потревожить окружавшую их тишину. Уля готова была поклясться, что ощущает ее кожей. По ней и мурашки разбегались – совсем не от холода и уже давно не от страха.

Впереди показались купающиеся в слабом дневном свете офисные кресла. Уля могла разглядеть даже свой стол. И дверь, совсем рядом. Осталось совсем немного!

Уля припустила вперед.

– Акулина.

Произнесенное чужим голосом полное имя звучало странно, но все же куда лучше, чем оно же из ее собственных уст. Но холодок, пробежавший по спине Ули, вызвала вовсе не странность. И даже не ровный тон Рахи. Просто тьма вокруг стала слишком уж густой. Слишком плотной. Осязаемой. Солнечная клыкастая улыбка Рахи потухла, темные глаза слегка расширились, и он выдохнул:

– Беги.

И Уля побежала. Схватила Рахи за руку – свободную, второй он держал иголку – и понеслась к двери, петляя между компьютерными креслами и падающими на пол полосками света.

Она не