Глядя на нее, Алена подумала: интересно, что сказала бы одноклассница Рита, которая называла этого блондинистого красавчика прекрасным принцем, если бы узнала, что она для него всего лишь «сойдет для сельской местности»?

Уступив своему малодушию второй раз подряд, Алена не спустилась на обед. Номинальное объяснение у нее, конечно, имелось. Больная нога. Но, видимо, не всех это объяснение убедило.

После обеда к ней в комнату внезапно постучались. Алена не стала гадать, кто это может быть. Свесив ноги с кровати, где читала книгу, произнесла погромче:

— Входите, открыто!

Каково же было ее удивление, когда в комнату, с неизменно милой улыбкой и очень несмело, как будто была не у себя дома, заглянула Альма. В руках у нее был поднос.

Алена внутренне напряглась. Папа снова уехал в Гнежин. В поликлинике, куда он устроился, его сразу назначили заведующим отделения кардиологии. В должность он еще не вступил, но уже осваивался на новом месте.

«Альма нарочно выбрала момент для разговора, когда папы нет дома?» — спрашивала себя Алена.

А в том, что ее мачеха пришла поговорить, у девушки не было ни малейших сомнений. У Альмы на лице буквально большими буквами было написано: «Пришла для разговора по душам». И даже поднос с обедом не мог ввести Алену в заблуждение.

— Здравствуй, Алена.

Альма вложила в свою улыбку еще больше обаяния; нужно признать, оно у нее имелось — как очень выгодный бонус к яркой и эффектной внешности. Ее сыновья совсем не случайно были как на подбор хороши собой. К примеру, можно было с уверенностью сказать, что свои глаза цвета шоколада и обволакивающий мягкой сладостью взгляд, Артур определенно унаследовал от матери.

Что ж, подумала Алена, даже если Альма и не была ведьмой, с такой красотой обворожить мужчину совсем несложно.

— Мы с тобой сегодня еще не виделись. Как ты себя чувствуешь?

Алена избегала встречаться глазами с этой женщиной.

— Спасибо, нормально.

— Ты не спустилась к обеду, поэтому я решила принести тебе поесть, — сказала Альма. — Нога, наверное, очень болит, и тебе трудно ходить.

— Угу, — буркнула Алена, хотя нога болела не так уж сильно — дойти до столовой было для нее вполне посильной задачей.

Альма поставила поднос на стол. Помимо глубокой тарелки, прикрытой крышкой, на нем стоял небольшой стеклянный графинчик с соком. Повернувшись к Алене, Альма помолчала несколько секунд, прокашлялась и подошла поближе. Девушка услышала ее вздох.

— Ты знаешь, Алена, — начала она, — я, наверное, была не права. Я подумала об этом, и поняла, что слишком сильно навязывала тебе необходимость жить для себя и перестать заботиться о твоем папе. Прости, у меня даже в мыслях не было, что тебя это может ранить. Это моя ошибка.

Алена опешила. Она совсем не ожидала, что Альма пришла объясняться и просить прощения. Она по-прежнему отказывалась смотреть на мачеху, поэтому не представляла, какое у той сейчас выражение лица.

— В итоге своими словами я только обидела тебя, — продолжала Альма.

Она говорила очень аккуратно — Алена чувствовала это в ее интонации, — как будто тщательно подбирала слова, боясь, что падчерица снова может вспылить.

«Вот только не надо вести себя так, будто я бомба замедленного действия», — мысленно сказала мачехе Алена; разговаривая с ней в такой манере, Альма ее только больше злила.

— И я тут подумала… Если ты хочешь продолжать готовить для Саши, потому что тебе это в радость, то, конечно, ты можешь это делать. Кухня всегда в твоем распоряжении. Я вовсе не против, правда. И даже буду рада, если мы сможем готовить вдвоем для всей семьи. Мне всегда так хотелось иметь дочку… — Алена вдруг услышала, что в голосе Альмы появилась улыбка. — Делиться с ней всеми теми женскими секретами, которые совсем не интересны мальчикам. Поэтому я буду счастлива, если мы с тобой сможем подружиться.

На секунду Алене показалось, что Альма говорит искренне, но она быстро отмела эту мысль. Что ни говори, а притворство этой женщины слишком очевидно. Вчера она буквально выгоняла ее из кухни, а сегодня уже предлагает готовить вместе. Не слишком ли резкая перемена?

Альма, наверное, ждала, когда Алена что-то скажет в ответ, но так как Алена упрямо молчала, женщина еще раз вздохнула и все с той же улыбкой в голосе добавила:

— Если захочешь приготовить что-нибудь папе или себе, как только твоя нога перестанет болеть, приходи на кухню свободно. Это теперь и твой дом — я хочу, чтобы ты это знала. Хорошо?

Алена наконец быстро глянула на Альму, стараясь сохранять на лице нейтральное выражение. Кивнула и ответила:

— Хорошо.

Когда Альма вышла, Алена задумчиво посмотрела на поднос. Интересно, мачеха пришла сюда поговорить по собственной инициативе или после того, как они с Аленкиным папой обсуждали в супружеской спальне все, что вчера случилось?

Эта мысль Алену расстроила. Ей совсем не хотелось, чтобы ее отец обсуждал ее поступки и чувства с Альмой. Это было так, будто… самым близким человеком теперь для папы была не она, его дочка, а жена.

* * *

Этой ночью Алене снова снилась молодая Альма.

Девушка в старомодном белом платье и с длинной черной косой подошла к ее кровати. Она говорила те же самые слова, которые Алена уже слышала от нее не раз:

— Уходи! Уходи из этого дома! Ты не должна здесь быть! Тебе здесь не место! Слышишь?!

Алена хотела сказать, что ей надоело каждый раз слушать во сне одно и то же, и Альме стоит придумать что-нибудь новое. Эти слова на нее не действуют, неужели до сих пор не понятно? Но опять она не смогла произнести ни слова. Не способна была даже пошевелиться.

— Если останешься — ты пожалеешь! — продолжала молодая Альма.

В этот раз Алена могла бы заметить, что и без ее угроз уже жалеет. Но не о том, что приехала сюда, а о том, что ее отец встретил Альму. Если бы они никогда не встретились, жизнь Алены была бы прежней, и в ней все было бы хорошо. Ей очень хотелось сказать этой женщине: «Это из-за тебя я здесь! В том, что ты прогоняешь меня, нет никакой логики!», но приходилось лишь молча выслушивать.

Алена не заметила, когда все изменилось. Но в какой-то момент все звуки и запахи ночи усилились, а ощущение присутствия женщины в белом платье рядом с ее кроватью стало почти реальным и осязаемым.

И тут Альма наклонилась над ней и прошептала — тихо, но в шепоте ее были ярость и угроза:

— Почему ты не испугалась? Ты должна была испугаться там, в лесу. Тебе лучше было бы испугаться, глупая девочка.

То ли какая-то неведомая сила освободила Алену от оков сна, то ли неожиданные слова Альмы стали толчком к пробуждению, но почувствовав, что ее тело снова подчиняется ей, Алена потянулась к этой женщине.