Я понимающе кивнула и вернулась к госпоже. У неё наступила очередная волна схваток, и она не следила за тем, что обсуждаем мы с доктором. Лицо госпожи было напряжено, глаза покраснели от боли и слёз. Я торопливо открыла склянку и вылила часть её содержимого на марлю. В комнате появился резкий сладковатый запах. Я приблизила марлю к лицу госпожи. Она закашлялась и скривилась, но марлю я не убрала. Через некоторое время лицо хозяйки расслабилось, словно бы схватки внезапно прекратились. Госпожа улыбнулась какой-то странной задумчивой улыбкой. Глаза её были мутны точно в дремоте.

– Достаточно, – строго сказал доктор. – Потом при необходимости будете давать ей вдыхать ещё.

К этому времени он, засучив рукава рубашки и хорошо промыв руки, вернулся к госпоже. Осторожными движениями доктор Гилберт убрал повыше её сорочку, снова ощупал живот и осмотрел половые органы.

– Её организм готов, – пояснил он скорее для меня, чем для госпожи. Вдохнув пары хлороформа, она окончательно перестала осознавать то, что происходит вокруг неё.

– Сейчас я аккуратно введу руку в её влагалище, – продолжил объяснять доктор Гилберт, – осторожно доберусь до матки, проверю младенца и сделаю разворот на ножке. Это болезненный процесс, поэтому вам придётся крепко держать миссис Браун и постоянно давать ей хлороформ. Вы всё поняли?

Я поспешно кивнула. От испуга и волнения сердце у меня колотилось, и я почти не ощущала собственного тела. Доктор тем временем оказался у ног госпожи. Левую руку он, видимо, желая контролировать малыша, положил на живот госпожи, правую же осторожно стал вводить в её влагалище. Поначалу она, казалось, не ощущала его действий, но затем внезапно вскрикнула и попыталась вырваться. Мне пришлось с силой навалиться на хозяйку, чтобы удержать её. Не выпуская госпожу, я подсунула ей к лицу марлю с хлороформом. Мы дышали им вместе, но мне это было безразлично, единственное, чего я действительно хотела сейчас, чтобы госпожа перестала чувствовать боль и позволила доктору спокойно выполнить его работу.

– Отлично, – сквозь пелену тревог услышала я слова доктора, – я нащупал плод. Крупный и крепкий. Вот головка, – он переместил левую руку по животу госпожи. – А вот и ножка. Сейчас держите покрепче, буду делать разворот.

Доктор сделал какое-то движение правой рукой внутри госпожи и одновременно слегка надавил левой на живот миссис Браун в месте, где, по его предположению, находилась головка малыша. Госпожа напряглась всем телом, но я держала её крепко.

– Очень хорошо, – снова заговорил доктор. – Теперь буду осторожно выводить плод.

Возможно, к этому моменту я уже порядком надышалась хлороформом, но мне показалось, будто бы все остальные действия доктора были осуществлены менее болезненно для госпожи. Очень скоро доктор Гилберт осторожно вытащил руку из её влагалища, и я смогла увидеть ножку ребёнка. Затем появилась и вторая ножка, а скоро мы услышали и первый крик малыша. Это был мальчик.

Доктор Гилберт самым внимательным образом осмотрел госпожу и малыша и признал, что оба они в порядке. Малыша сразу же передали кормилице, а госпоже доктор порекомендовал отдохнуть. Сам же мистер Гилберт вымыл руки, с завидной педантичностью разложил в чемодане свои инструменты и лекарства, а затем вышел из спальни госпожи, предупредив, что будет находиться в соседней гостиной.

Оставив на время хозяйку, я быстро прибрала в комнате и, чтобы впустить свежий воздух, приоткрыла дальнее от кровати окно.

– Доктор сказал, что вам нужно немного поспать, – обратилась я к госпоже.

– Я не хочу спать, – тихо сказала миссис Браун. Действие паров хлороформа уже прошло, но госпожа была очень слаба. – Я просто полежу. Лучше почитай мне что-нибудь.

Я придвинула стул ближе к её постели, нашла книгу и приступила к чтению. Госпожа слушала меня с переменным вниманием, но не засыпала. Вскоре в дверь постучались.

– Войдите, – сказала госпожа.

Дверь открылась, и в комнату вошёл отец Браун. Старый священник, неловко переминаясь с ноги на ногу, остановился у двери.

– Вы позволите войти, миссис Браун? – спросил он.

– Конечно, святой отец, – госпожа обрадованно протянула ему руки. – Я так рада, что вы здесь.

Отец Браун взял ещё один стул и придвинул его к постели госпожи с другой стороны от меня.

– Ночью к нам приехал мистер Хилл, сообщил, что у вас затяжные роды, и попросил приехать поддержать мистера Брауна. Оливер очень переживал за вас. Вы уж простите, миссис Браун, я разрешил ему выпить. Мы с мистером Хиллом оставили его отсыпаться. Уверен, когда мистер Браун проснётся, он будет счастлив узнать, что вы подарили ему сына.

– Думаю, да, – ласково улыбнулась госпожа. – Мистер Браун очень хотел мальчика.

Несмотря на бледность и усталость, улыбка госпожи преобразила её лицо. В этот момент она выглядела очень счастливой. Отец Браун, как и я, засмотрелся на госпожу.

– Несмотря на все пережитые муки, – сказал он, – сегодня вы особенно чудесно выглядите.

– Спасибо, – госпожа продолжала задумчиво улыбаться.

– Миссис Браун, – произнёс старый священник с некоторым лукавством, – а я ведь принёс вам новость.

– Какую же? – удивилась госпожа.

– Думаю, вам понравится, – сказал священник. – Вы знаете, я недавно ездил по делам общины в Стэмфорд и посетил некоторые тамошние предместья. Помню, вы говорили, что приходитесь родом оттуда.

– Да, – с улыбкой подтвердила госпожа. – Я родилась в тех местах. Мы с Джорджем провели в Стэмфорде детство, но, когда умерли родители, нам пришлось уехать оттуда. Знаете, я много лет мечтала вновь съездить туда, но так и не решилась.

– Что ж, – сказал старик, – уверен, мистер Браун не сочтёт за труд следующим летом совершить с вами небольшое путешествие в те края. Думаю, летом там очень красиво.

– Да… – задумчиво проговорила госпожа. – Там очень красиво. Возле нашего дома было озеро, я бы хотела отыскать его…

– Так вот, – отец Браун отвлёк госпожу от приятных воспоминаний детства. – Помню, вы как-то упоминали, что при рождении вашего брата в документах была допущена ошибка. Что все родственники и знакомые его знали, как Джорджа, а в родовой книге он был записан под другим именем.

– Да, это так, – согласилась госпожа. – Мне так рассказывала мама, когда я была совсем маленькой. Только я не помню это имя.

– Именно, – подтвердил отец Браун. –