Дорогу к усадьбе Вильерсов мне подсказали прохожие, и я нашла её без особого труда. Сейчас усадьба не была жилой, здесь размещался обширный музейно-исторический комплекс. Стараясь придать себе как можно более равнодушный вид, я купила билет и вошла во двор. Охранник опасливо покосился на мой рюкзак и этюдник, но ничего не сказал. В конце концов, художникам же не запрещено ходить в музеи.

Пройдя через главные ворота, я оказалась в парадном дворе. Он находился с северной стороны усадьбы и, как и упоминалось в дневнике, имел достаточно серый, угнетающий вид. Здание было построено в классическом средневековом стиле. Серые толстые каменные стены, достаточно небольшие окна и заострённые башни словно бы давили на сознание посетителей музея. Вокруг меня толпились люди, стремящиеся запечатлеть себя на фоне этой монументальной громадины. Меня угнетала их суета.

Я остановилась и задумчиво огляделась. Перед парадным входом толпилась группа туристов, видимо, ожидавших начала экскурсии. Чуть дальше, собрав вокруг себя небольшие группы людей, располагались прилавки с сувенирами. Всё это было мне неинтересно. Слева от здания я увидела небольшие ворота, очевидно, ведущие в сад. Это было именно то, что я искала.

Торопливо маневрируя между медлительными туристами, я добралась до ворот и вошла в сад. Узкая аллейка вывела меня к южной стороне усадьбы. Как и писала Бетти, с этой стороны облик усадьбы был совсем иным. Те же каменные стены, те же узкие окна, но здесь, в окружении цветов и в сиянии солнца, они выглядели скорее романтичными, чем устрашающими. От дома в сад спускалась широкая мраморная лестница, украшенная скульптурами львов. Сад представлял собой лабиринт дорожек, которые, пересекаясь и запутываясь, разными путями вели от мраморной лестницы к морскому побережью.

Возле лестницы я задержалась. Сняв рюкзак, я извлекла из него дневник Бетти. Благодаря тем описаниям, что давала она на страницах своей исповеди, я без труда смогла отыскать любимую беседку миссис Вильерс. Это было восхищающее изяществом округлое строение, выполненное из белого камня. Внутри беседки было пусто. Сад здесь резко уходил вниз, к морю, отчего казалось, что беседка находится на краю обрыва. Из неё, действительно, открывался великолепный вид на море.

Рядом с беседкой я обнаружила два могильных камня. На одном из них было написано «Роджер Вильерс 17 июня 1816 – 27 декабря 1849 гг.», на другом «Маргарет Браун 13 ноября 1822 – 13 ноября 1859 гг.»

Оглядевшись, я удостоверилась, что в эту часть сада никто из туристов не идёт. Меня это радовало. Скинув рюкзак прямо на землю, я принялась извлекать из него свои инструменты. Этюдник я поставила рядом с могильными камнями так, чтобы мне хорошо открывался вид на беседку и море.

Забыв про голод и усталость, я работала до самого закрытия музея. Солнце клонилось к закату, розоватыми лучами освещая картину на моём холсте. То была одинокая белая беседка, окружённая кустами роз кровавого цвета. На ступенях беседки сидела молодая девушка в сером платье прислуги. Поджав под себя босые ноги, она с напряжённым вниманием вчитывалась в книгу, которую держала на своих коленях. В беседке стоял деревянный стол, покрытый белой скатертью. На столе размещался белый фарфоровый чайник и изящная кружечка. За столом в плетёном кресле сидела красивая женщина с бледной, почти белой кожей и тёмными волосами, собранными в строгую причёску. На женщине было тёмно-зеленое платье, подчёркивавшее идеальные формы её аристократического тела. Она задумчиво смотрела на море. Правая рука женщины мягко касалась изящной кружечки. От этого прикосновения рукав платья дамы слегка отгибался, осторожно приоткрывая загадочную чёрную ленту, нежно оплетавшую её запястье.