Как-то мы с Настей обсуждали истоки ее прежних сложностей инеприятностей и пришли к выводу, что их основная причина коренится в том, чтомногим и многим людям не было никакого дела до ее интересов, что они былиозабочены решением лишь своих задач, и если лично им нужно или хочется того-тоили того-то, то сплошь да рядом они с чужим «хочется» считаться не будут. Какоедело, скажем, конкурирующей фирме до твоего процветания? Крайний случай здесь —уголовник, который отбирает или крадет нажитое твоим трудом, но и законопослушныеграждане достаточно часто, ни в коей мере не нарушая уголовного кодекса,способны пустить твой поезд под откос. Итак, какую «ля фам» следует «шерше» вмоей ситуации?

Жизнь сложна безмерно, и если бы на меня ринулась бы впрямую атаку распролюбая красотка, то она где села, там бы и слезла. По своеймужской сути я сам могу быть только охотником, а не птицей, которую скрадываетохотник. Но Алевтина Сергеевна, экономист основанной мною фирмы, во-первых, всексуальную атаку на меня не кидалась. Она была молода и хороша собой, но еще вдетстве серьезно повредила ногу (я не вникал в эту историю) и навсегда осталасьхромоножкой, причем этот дефект при ходьбе выступал весьма отчетливо, на каждомшагу перекашивая и уродуя ее фигуру. Она была незаурядно талантливым экономистом,обладавшим гибким, даже парадоксальным разумом. Об уровне ее профессиональнойхватки свидетельствует хотя бы то, что она по собственной инициативе изучилатонкости именно полиграфической экономики, вникла в маркетинг картографическогопроизводства и дотошливо освоила противоречивую связь законодательных актов,связанных с издательским делом. Все это последовательно, системно, методично.Она пришла к нам позже других и числилась не соучредителем, но служащей, однакодостаточно быстро стала незаменимым членом руководства, и мы со товарищисерьезно подумывали, не предложить ли ей войти полноправным соучредителем,внеся в качестве пая не деньги (паевой суммы у нее явно не было), ноинтеллектуальную собственность, то есть свои знания, талант и находчивость.

Работать с нею мне было очень легко, она все понимала сполуслова, была исполнительна, пунктуальна, и если то-то и то-то назначалосьмною на тогдато и тогда-то, то у меня и мысли не было, что она что-то напутаетили забудет, — все совершалось в свои сроки. Но кроме безупречных сроковисполнения время от времени она восхищала меня точными и богатыми идеями.Именно она обратила внимание на сообщение в журнале «Вопросы истории» (!) онеизвестном историческом атласе Сибири, который был обнаружен у нас же, вПитере, в библиотеке имени Салтыкова-Щедрина, и который отразил на четырнадцатикартах эволюцию Сибири за триста лет после 1533 года. Она же обнаружиласведения об итоговой карте Российской империи, выполненной в Морской академии в1746 году на нескольких листах и хранящейся в Музее Арктики и Антарктики (!). Врезультате этого и других изысканий небольшой атлас «Россия за тысячу лет» — изшестнадцати карт от конца IX века по наши дни был создан по ее предложению ипринес фирме значительные дивиденды. В этом атласе университетские историки помоему заказу опубликовали сугубо фактографический комментарий к каждой из карт,и получилась впечатляющая, иллюстрированная история Российского Отечества,причем, без какой-либо навязанной, вымученной концепции: было достоверно исовершенно наглядно. Затраты на бумагу и полиграфию были сравнительно невелики,а спрос оказался большим. Мы неоднократно допечатывали новые тиражи.

Так у нас с Алевтиной появилась общая книга, плодсовместного замысла. При обсуждении итогов года господа учредители в качествеособого достижения фирмы выделили этот атлас (тем более, что на него посыпалисьи инвалютные заявки) и присудили за него премию и ей, и мне в размере трехгодовых окладов! Сумма оказалась весьма приличной. Я сумел через новыхзнакомых, импортных оптовиков (круг деловых знакомств в связи с открытиемларьков на набережных очень расширился) купить два японских гигантскихтрехсекционных холодильника нежного салатного цвета. Один из них былторжественно водружен на кухне у Анастасии, другой — у Алевтины. Таковы были«призы» за нашу совместную победу.

Когда я с бригадой привез ей домой этого красавца, мировогочемпиона бытовой техники, то впервые побывал в ее квартирке. Что сказать? Двенебольшие комнатки в старом фонде после капремонта, и мы с трудом нашли вкоридоре место для этого элегантного широкоплечего богатыря ростом много вышечеловека. Алевтина была в халатике, выглядела несколько растерянной. Когда мыпрощались, она порывисто прижалась ко мне, спрятав лицо, потом тихо сказала:«Вы знаете, Егор, ведь никто никогда обо мне не заботился, всегда сама, всегдаодна… Спасибо вам!» И не скрою, жалость, это всемогущее чувство сильных поотношению к слабым острой и тонкой стрелой неожиданно и сразу вошла в моесердце. Да там и осталась…

Я ехал домой в трамвае и время от времени мотал головой,чтобы освободиться от этой неожиданной напасти: я был счастлив с Анастасией,сознание мое было цельным, я жил без лжи и утаек, напротив, для меня стало ужеважной привычкой делиться с нею всеми своими мыслями и чувствами, обсуждать вседела. Уже годы прошли, как я и не помышлял о том, чтобы бегать от жены насторону (что было практически со всеми моими предшествующими официальными инеофициальными женами). Если верить старой легенде философа Платона, я нашел,наконец, свою заветную половинку и вот — трещина?! Я держу в мыслях и чувствахдругую женщину, вспоминаю, как она прильнула ко мне, слышу ее задрожавшийголос, я хочу обнять ее и утешить?! Что за напасть на мою бедную голову!Хватит, достаточно с меня! Справлюсь. Анастасии об этом докладывать не стану потой простой причине, что мужчина, если он действительно мужчина, не долженперекладывать свои тяготы и мучения на хрупкие плечики женщины, доверившейсяему. Должен совладать с этой бедой самостоятельно! В крайнем случае о ней можнобудет поведать жене тогда, когда все будет позади.

Я сделал все, чтобы вытеснить из сердца совсем ненужные мненовые тревожные ощущения. Мы возились с детьми и подняли такой шум, чтоАнастасия нас грозно разогнала по постелям, но глаза ее счастливо смеялись.Перед отбытием ко сну я предложил хватануть по рюмашке, она охотно согласилась,и мы с удовольствием смаковали по капельке вишневый ликер, а потом я слизывалэти капельки с ее губ, а потом она — с моих, а потом… Да, это была воистинубожественная встреча двоих беззаветно любящих, и утром Анастасия задержала моюруку в своей ладони, когда я раньше нее убегал на работу, и едва слышноспросила: «А помнишь?..» Еще бы я не помнил!

Алевтина Сергеевна, когда я наутро проходил через еекомнату, сдержанно поздоровалась со мной. Я обратил внимание на то, что онабыла бледнее обычного, но одета еще тщательнее, чем всегда. Вообще-то, я неочень внимателен к дамским нарядам, но жизнь с Настей приучила меня поощрятьженские старания в этой области, и я при других сотрудниках весело ипочтительно отозвался о ее кофточке, блузочке или как там это у них называется:«О, Алевтина Сергеевна, до чего же удачно вы подобрали сегодня свои голубыеглазки к этому синему пеньюару!»

— Благодарю, шеф, вы сегодня на редкостьлюбезны, — непривычно сухо, ответила она, как отрезала, не отрываясь откалькулятора. Эту сдержанность, конечно, по контрасту, заметили всеприсутствующие, но в глубине души я поддержал ее новую манеру общения-отдаления:молодец, решила так же, как я, умница!