выход под взглядами остальных присутствующих. Те с осуждением смотрят на нас и даже цокают на мою девочку, но стоит им столкнуться с моим взглядом, тут же замолкают.

– Мам, они там драться будут? – спрашивает, пока мы идём к машине моего отца.

– Не думаю, – пожимаю плечами, хоть сама не уверена в своих словах. – Это похороны, и я не думаю, что они будут их дракой усугублять.

– Но я правда не вру, мам, – заставляет в её глаза взглянуть. – Он так сказал. И так сделал. Я не вру!

– Я тебе верю, Алёна, – глажу её по голове и, присев на корточки, обнимаю свою малышку. – Я всегда тебе верю. И всегда на твоей стороне.

– И Вадим мне верит, – с улыбкой отмечает очевидное. – Я так боюсь за него, мамуль. Не хочу, чтобы его били. И чтобы ему было больно.

– Его не будут бить, – уверяю её и когда водитель папы открывает нам заднюю дверцу машины, сажу дочь на сиденье. – И Вадим сильный! Он всех побьёт!

– Правда?

– Правда, малыш. Ты что, не веришь в него?

– Верю! – восклицает радостно. – Он меня любит. И я его люблю, – оповещает меня об очевидном. О том, что одновременно греет и разбивает сердце. – Мамуля, а можно я тебе секрет скажу?

– Говори, – разрешаю, и она просит наклониться, чтобы прошептать то, что вконец растопит моё сердце.

– Я не хочу, чтобы злая ведьма моего настоящего папу расколдовала. Я хочу, чтобы Вадим был моим папой. Он такой добрый и хороший, что я влюбилась, – отстраняется от меня и смотрит в глаза, ожидая реакции.

Но какой может быть реакция? Моя девочка любит мужчину, который уже её папа. И будут ли они вместе, зависит лишь от меня.

Хочется поддаться и дать дочери всего, что она хочет, но где-то в глубине червячок не даёт согласиться. Он хочет любви. Светлой и большой.

– Он, и правда, хороший человек, Алёна, – отвечаю дочери с хрипотцой.

– Но почему ты тогда в него не влюбишься?

– Потому что нельзя влюбиться просто так. Я его ещё плохо знаю.

– Но ты можешь, да? Если узнаешь его, то влюбишься? – с надеждой в голосе спрашивает, и я киваю. – Хорошо, мамочка! Тогда я подожду! – обхватывает меня за шею и обнимает. – А почему ты с ним пришла?

– Я попросила его со мной прийти. Чтобы он посидел с тобой.

– А почему твоя мама с нами не жила? Как дедушка? – начинает логично закидывать вопросами.

– Потому что она любила другого дядю. Не нашего любимого дедушку.

– Она что, глупая? – округляет глаза. – Лучше нашего дедушки нет никого! Ну и Вадима. И дедушки Тихона! И ещё Марка. И… Но дедушки круче нашего нет нигде! Она глупая! Правда, глупая!

– Вот именно! Лучше дедушки мужчины нет!

– Вадим есть, – хитро подкидывает и губы поджимает, чтобы не улыбнуться. – А этот плохой дядя? Он кто?

– Он мой бывший друг, – отвечаю, скрыв то, что мы встречались и даже чуть не поженились. – Но мы больше не дружим.

– Ну и правильно! Потому что он очень плохой, – хмурится, то и дело глядя мне за спину, чтобы не пропустить Вадима и дедушку. – Мне он совсем не нравится. Я видела, как он с одной тётей целовался. Он её будто скушать хотел, мам! Я его боюсь! А что, если он Вадима решит скушать? Или дедулю?

– Ужас! Больше вы никогда не встретитесь, – обещаю ей.

– Вадим идёт! И у него кровь из носа, мам! – спрыгивает с сиденья и, минуя меня, бежит к мужчине.

Несмотря на кровоточащий нос он ловит малышку и берёт её на руки. Та его быстро целует в щёчку и принимается осматривать больного.

– Алёна, поехали, – вмешивается мой папа, идущий следом. – Оставим маму с Вадимом поговорить.

– Но он же болеет! – восклицает на грани того, чтобы заплакать. – Я должна его вылечить, дедушка! Чтобы ему не было больно!

– Мама отвезёт его в больницу, – не унимается папа.

– И будет там о нём заботиться?

– Да, – кивает мой отец.

– Будешь, мам? – на всякий случай дочь уточняет и у меня.

– Буду! – тяну, и она сползает с рук Вадима. – Но потом позвоните мне! Обязательно! Я должна знать, как он! Может, ему надо что-то! Я буду на телефоне.

– На моём, – добавляет папа и отдаёт малышке свой смартфон, который дочь тут же прижимает к груди.

Глава 33

Милена

– Садись за руль, – Вадим кидает мне ключи от своей машины, когда папа с водителем и Алёной уезжают. – Мне надо кровь остановить, – произносит и садится на переднее пассажирское сиденье.

Открывает бардачок и достаёт влажные салфетки. Берёт одну и складывает её так, чтобы нос заткнуть.

– Вы подрались? – спрашиваю, сев за руль. Вставляю ключ и завожу машину, с жалостью и сочувствием глядя на мужчину.

– Помахались только, – хмыкает и опускает сиденье в лежачее положение.

– Вижу я, как помахались, – фыркаю недовольно. – Кровь вон идёт.

– Это не то, – бросает, проверяя, остановилась ли кровь или нет. – У меня сосуды слабые в носу. Лёгкий удар и сразу кровь. С детства так. Это и то случайно вышло, – указывает на свой нос. – Твой бывший мне локтем попал, когда сам летел. Ничего такого.

– Помахались и летел. Немного не совместимо. Не думаешь? – с сомнением кидаю и вызываю на его лице юношескую, самоуверенную и коварную улыбку.

А с виду взрослый человек.

– Не придирайся к словам, – издаёт короткий смешок. – Алёна не испугалась?

– Не особо, – отвечаю ему, выруливая с района, где жила моя мама. – Похныкала немного, потому что испугалась, что тебя побить могут. Да и только. А так она храбрая у меня.

– Вижу. Вся в маму.

– Как кровь? Есть? – спрашиваю, кинув быстрый взгляд на ректора.

– Уже прекращается, – пожимает плечами, взглянув на новую салфетку. – Давай у заправки какой-нибудь остановимся? – предлагает. – Я там умоюсь и поменяемся местами. С того райончика надо было быстрее уехать, пока этот Серёжа не очухался.

– Можем не меняться, – безразлично кидаю, продолжая вести автомобиль. – Я комфортно себя ощущаю за рулём твоей машины.

– Ты точно дочь своего отца, – произносит, поймав мой вопросительный взгляд. – Отжала у меня машину. Бизнесвумен будущая.

– Смешно, – кидаю ему улыбку. – Заправка через восемьсот метров, – указываю на знак на дороге.

– Останавливайся, – бросает и я, доехав до нужной точки, выполняю его просьбу.

Паркуюсь на окраине и даю ему выйти. Сама же пересаживаюсь на пассажирское сиденье, чтобы меня потом вновь не обвинили в том, что я отжала машину.

Минут десять жду в машине, пока он приведёт себя в порядок, а затем вернётся с двумя стаканчиками кофе