Я осторожно забралась на небесный шелк простынь и на этотраз не соскользнула.

— Ты действительно на это решилась, — сказал Ашертихим и неуверенным голосом.

Я кивнула и поползла в чулках и в туфлях по кровати к ним.Туфли я оставила, потому что Жан-Клоду это нравилось, а он достаточно частозалезал в постель в сапогах. Так что это вполне честно.

Я постучала Ашера по лодыжкам, и он слегка раздвинул ноги. Япроползла между ними, протискиваясь между икрами, коленями. Ноги Жан-Клода пообе стороны от ног Ашера держали меня плотно. Мне пришлось протиснуться междуего бедрами, нетерпеливо толкаясь и ногами, и руками, чтобы раскрыть егопошире. В конце концов я оказалась на коленях между его ног, прижимаяськоленками, что на самом деле далеко не так эротично, как звучит, потому что онвсе еще был в штанах, а поза была необычной.

Я потянулась к пуговицам его рубашки. Ашер поймал меня заруки:

— Медленнее, ma cherie.

Я посмотрела на него, приподняв брови:

— На медленнее нет времени.

Он закинул голову назад, к Жан-Клоду.

— Она всегда так нетерпелива?

— Она начинает как американец, но игру ведет какфранцуженка.

— Это что значит? — спросил он.

— Позволь нам помочь тебе раздеться, mom ami, и тебе непридется спрашивать, потому что ты узнаешь сам.

Руки Ашера отпустили меня, и я расстегнула на нем рубашку. Яэто сделала быстро, потому что время работало не на нас. Мне не хотелосьоказаться в кровати, когда они умрут на рассвете. Мне все еще бывало не посебе, когда Жан-Клод проделывал это в моем присутствии, и видеть это встереоформате как-то не хотелось.

Жан-Клод приподнял Ашера, и мы стянули с него эту рубашку.

— Я хочу огладить каждый дюйм твоего тела, Ашер, но яжелаю видеть тебя голым до рассвета. В следующий раз мы начнем раньше иторопиться не будем.

Он улыбнулся:

— В следующий раз. Ты еще не видела все, что здесь естьвидеть, и не обещай, пока не посмотришь, как у вас говорят, весь набор.

Я наклонилась к нему — наши лица разделяла какая-то парадюймов.

— Я не верю, что ты мне можешь показать такое, чтозаставит меня тебя не хотеть.

— Я почти в это верю, ma cherie, почти верю.

Я откинулась назад, чтобы взять в руки его лицо. Разница наощупь не была ошеломляющей — это просто было ощущение от прикосновения к Ашеру.Я поцеловала его — долго, медленно, изучая его губами. И отодвинулась, чтобыувидеть его лицо.

— Поверь до конца.

Я провела пальцами по обеим линиям скул, щекоча ногтямигладкую кожу шеи, одна рука зеркально повторяла движения другой. И дошла догруди. Ее я хотела трогать не руками.

Я стала целовать шрам вдоль ключицы, но рубец был слишкомтолст, и мне пришлось сдвинуться на другую сторону, чтобы пройти вдоль ключицы,чуть прихватывая зубами.

Он задрожал в ответ на мое прикосновение.

Я снова перешла направо и стала, целуя, спускаться вниз,пока не дошла до соска, погруженного в эту твердость. Я не знала, сохраниласьли у соска чувствительность, и был только один способ выяснить. Я лизнула егобыстрым движением и ощутила, как кожа подвинулась, сжалась. Призвав на помощьруки, чтобы собрать кожу, я смогла засосать ее в рот. Шрамы были шероховаты игрубы на ощупь, но сосок у меня во рту напрягся. И только отработав правуюсторону, я перешла к левой. Левый сосок взять в рот было проще, и Ашер застоналот моего укуса — легкого, ничего такого, что не пройдет сразу же.

Я лизала по левой стороне груди вниз, потом по животу, потомперешла снова направо и точно так же исследовала зарубцованную кожу, как инеповрежденную, потому что теперь я знала, что и она сохранилачувствительность. Он чувствовал кожей мои зубы, мои уходящие ниже пальцы. А разон чувствует, я дам ему все, что могу.

Рот мой спустился к его талии, к поясу, к верху брюк. Япролизала талию от края до края, вернулась снова на правую сторону и сталализать плоский живот, просовывая кончик языка под пояс штанов, хотя в них и былремень.

Ашер произнес хрипло, с придыханием:

— Ты хорошо ее научил.

— Не могу поставить этого себе в заслугу, mom ami. Онаочень любит эту работу.

Я подняла на них глаза:

— Прошу вас прекратить говорить обо мне так, будто я неслышу.

— Наши самые искренние извинения, — сказалЖан-Клод.

— Oui, — поддержал его Ашер. — Это не былооскорблением.

— Нет, но подразумевается, что если я что-то умею, толишь потому, что меня научили мужчины. Верх сексизма.

— Мы можем только еще раз принести извинения, mapetite.

Я расстегнула на Ашере пряжку ремня, и на этот раз он нестал меня останавливать. Верхнюю пуговицу я расстегнула, но расстегивать молниюштанов на сидящем мужчине я не очень умею. Всегда немножко опасаюсь, как бымолния чего не прихватила.

— Чуть помогите, — попросила я.

Жан-Клод приподнял его, Ашер изогнулся, и молния разошлась,показав, что на Ашере темно-синие плавки из шелка. А что же еще?

Штаны с мужчины не снять грациозно. Я потянула брюки Ашеравниз по длинным ногам, сняв еще и туфли, которые оставались на нем, —носков не было, и возиться с ними не пришлось. Он лег на спину, на рукиЖан-Клоду, одетый только в тонкие шелковые трусы. Мне хотелось их с негосодрать. Увидеть его совсем голым — почему-то мне это было важнее всегопрочего. Увидеть наконец, все ли захватили шрамы.

Я подползла вперед и лизнула край живота, так что языкпрошел под резинку шелка — как раньше было с брюками. Я ощущала, как онвыпирает из-под ткани, и твердость упирается мне в подбородок.

Я вернулась к правой стороне и шрамам, которые шли досередины бедра. Я лизала, целовала, покусывала, пока Ашер не вскрикнул. Тогда япоступила так же с другим бедром, опустилась ниже, пока не дошла до сгибаколена сзади, и он захныкал.

Голос Жан-Клода прозвучал почти придушенно:

— Пожалуйста, ma petite.

Я подняла глаза, все еще играя кончиком языка на самом краюколенного сустава Ашера. Глаза Ашера закатились почти под лоб. Я повоспоминаниям Жан-Клода знала такое, что могло быть известно тольколюбовнику, — например, что Ашер любил, когда лизали под коленом сзади.

— Что пожалуйста? — спросила я.

— Пожалуйста, закончи.

Я поняла, о чем он говорит, и вернулась медленно обратно,снова оказавшись на коленях у них между ног.

Я пропустила пальцы под резинку, и руки Ашера бросились мнена помощь — сдвигать шелк вниз. Я потянула, но смотрела не на шелковые трусы, ана то, что открылось под ними.