Я вспомнила все, и не только разумом. Тело мое забилось накровати, спина выгнулась, пальцы вцепились в простыни, а из горла вырвался стон— меня охватило сенсорное воспоминание. Не так было хорошо, как в моментсобытия, но чертовски к тому близко.

Я уперлась в простыни кулаками, намотала ткань на руки, ища,за что схватиться. Джейсон вдруг оказался рядом, схватил меня за руки у самыхплеч, попытался удержать.

— Анита, что с тобой?

Я машинально взметнула руки, ухватилась за него. Глаза уменя закатились под лоб, тело свело судорогой, и руки рванули предплечьяДжейсона. Я почувствовала, как ногти входят в кожу, как она поддается.

Джейсон то ли вскрикнул, то ли застонал.

Я отвалилась на спину, тяжело дыша, ничего не видя. Идержась за руки Джейсона, как за последнюю твердую опору.

— Анита! — позвал он придушенным голосом. —Анита, ты как?

Я хотела сказать, что нормально, но пришлось только кивнуть.Он оторвал мои пальцы от своих рук — мягко — и сложил мне руки поверх простынина животе. Кровать отзывалась на его движения. Я сообразила, что закрыла глаза— не помню когда.

— Что это за чертовщина? — спросил он.

Я хотела было сказать, что не знаю, но я знала. Я помнилаАшера, сидящего за длинным пиршественным столом, золотые волосы колечками, одетон в золото и багрянец. Жена нашего хозяина раздавила бокал рукой в перчатке,приоткрыв губы, и задышала так, что белые холмы грудей заколыхались. Она тихопискнула, а когда смогла заговорить, попросила прислать горничную, чтобыпроводить ее в комнату, потому что ей нездоровится. Это было неправдой. Ашерсоблазнил ее в прошлую ночь по приказу Белль. Он жаловался Жан-Клоду, что бабапросто лежала, закатив глаза под лоб — что да, то да, — но никакой другойреакции не было. Сплошное разочарование.

Сейчас, за пиршественным столом, у нее был флэшбэк оргазма,испытанного ночью, но она была спокойной партнершей, и потому флэшбэк удалосьобъяснить публике. В определенной мере.

Я лежала, таращась на Джейсона, видя теперь его, а неозаренные свечами комнаты и людей, давно ушедших. Ко мне вернулся голос, хотьеще сильнее охрипший, потому что я вопила.

— Это был флэшбэк.

— Флэшбэк чего?

— Дай воды, пожалуйста, — попросила я.

Он вскочил с кровати и нагнулся к холодильнику, стоящемурядом. Оттуда он вытащил бутылочку с каким-то соком для спортсменов.

— Это восполняет электролиты получше воды.

— Не люблю этой дряни.

— Поверь мне, тебе будет лучше, чем от воды. От нееможет затошнить.

И почему-то ядовито-голубой напиток показался мне намногопривлекательнее.

Джейсон открыл его и подал мне. Кровь уже заполнила царапинына его руках и медленно текла по коже красными струйками.

— Ох, прости, Джейсон. Я не хотела тебя царапать.

Я отпила синей жидкости. Вкус был именно такой противный,как мне помнилось, но еще несколько глоточков — и действительно стало лучше. Иголос перестал звучать так, будто я провела месяц в пустыне.

Он поднял руки.

— А, это! Это ерунда. Хотя обычно, когда меня такпоцарапают, это знак, что я очень здорово развлек подругу. — Он улыбнулся.

Я покачала головой, и мир не поплыл на этот раз. Отлично.

— Ты сказала, что это был флэшбэк. К чему тебя вернуло?

— К тому, что было у меня с Жан-Клодом и Ашером.

Он приподнял бровь:

— То есть флэшбэк к оргазму?

Я почувствовала, как мне щеки заливает жар.

— Вроде этого. — Я глотнула еще малость мерзкогонапитка, чтобы не глядеть на Джейсона.

— Я у него работаю закуской годами и не знал, чтобывает такая реакция.

— Это то, что умеет Ашер, — сказала я.

— Что?

— Ты всю комнату кровью зальешь, — ответила я.

— Сейчас я себя вылечу. Сначала договори до конца.

— Ты знаешь, что укус Ашера может быть...

— Оргастическим, — закончил он за меня.

— Ага.

— Я испытал смягченный вариант такого, — сказалДжейсон. — И ты в Теннесси, когда Ашер умирал. Он подчинил тогда твойразум. Если я правильно помню, тебе это не слишком понравилось.

— Не то чтобы не понравилось, Джейсон, а скореенаоборот. Понравилось так, что я испугалась.

— Жан-Клод сказал, что Ашер всегда сдерживается, крометех случаев, когда может оставить донора себе — что бы это ни значило.

Я кивнула, отпила и кивнула еще раз.

— Я думаю... нет, знаю, что этой ночью Ашер несдерживался.

— Откуда? — спросил Джейсон.

— По некоторым воспоминаниям Жан-Клода. Я среагировалакак одна женщина, которую Белль и Ашер когда-то соблазнили.

— И в чем же эта реакция? Царапать всех, кто под рукупопадется?

— Я же попросила прощения.

Он сел на край кровати, подогнув под себя ногу, опустивдругую, явно рисуясь. Обычно мне нетрудно глядеть мужчинам в глаза приразговоре, но здесь было на что отвлечься.

— Я шучу, Анита.

Он будто не замечал своей наготы, как свойственнобольшинству оборотней. Я протянула ему край простыни:

— Слушай, прикройся малость.

Он осклабился:

— Мы же проспали, — он глянул на будильник, —четыре часа голые и вместе. Чего мне теперь одеваться?

Я нахмурилась, и вдруг легко оказалось глядеть в глаза.Обычно это бывает, когда у меня взгляд сердитый.

— И в чем же ты поступила, как та женщина? —спросил он.

— Эхо, флэшбэк к тому наслаждению, которое было, когдаАшер пил кровь.

— И это будет и дальше повторяться?

Я снова покраснела:

— Похуже, чем у нее.

— Почему?

— Та женщина, которую я помню, не слишком много прыгалав постели, как утверждает Ашер.

— И что?

— Ей легче было скрывать, чем мне.

Он расхохотался.

— Ты мне хочешь сказать, что такие прыжки в постели длятебя норма?

Я глянула на него сердито:

— Сам должен знать. Ты был со мной в постели однажды ипомогал довести меня до оргазма.

Лицо мне так залила краска, что голова начала болеть. Онперестал улыбаться. Мне еще долгие месяцы после этого было в присутствииДжейсона неловко.