Хиро насвистывал ту же колыбельную, одинокую и нежную, которую напевал, когда греб в Ёми. Мелодия эхом отдавалась в огромном соборе тьмы над головой.

– Что это за песня? – спросила я.

Хиро перестал насвистывать и оглянулся через плечо.

– Вообще-то это песня сирен. Я заманиваю тебя на верную смерть.

– Очень смешно.

Нивена ответ не развеселил; братец на всякий случай вытащил часы, забыв, что Хиро видит в темноте.

– У вас обоих одно на уме, – вздохнул дух-рыбак. – Я не в обиде, но, честное слово, не стоит забивать меня насмерть карманными часами.

Нивен от удивления выронил хронометр, едва успел поймать его за цепочку и сунул назад под одежду.

– Ты уже несколько раз угрожал мне этими часами, Нивен. Это что, особое оружие жнецов? Собираешься выбить мне зубы? – улыбнулся через плечо Хиро.

– Э-это не было угрозой. Простая предосторожность. Часы – не оружие, а манипулятор времени, – произнес Нивен, хватая меня за руку.

– А посмотреть можно?

Нивен плотно сжал губы и ничего не ответил.

– Я перегнул палку. Приношу извинения. – Хиро театрально поклонился, хотя Нивен этого не видел. – Эти часы сделаны из костей англичан? Что в них такого особенного?

– Только из золота и серебра, – сказала я, поняв, что брат не собирается отвечать.

Хиро понимающе хмыкнул.

– А можно ли мне увидеть, как работают фантастические преобразователи времени?

– Это невозможно, – отрезал Нивен.

– Ну пожалуйста! – Хиро умоляюще сложил руки. – Я могу предложить вам кое-что взамен.

Он повернулся, достал из корзины рыбу и помахал ею перед Нивеном, хотя тот ничего не увидел.

– Хочешь, покажу рыбий танец?

– Фокусы с дохлой рыбой весьма заманчивы, но мы не забавляемся со временем почем зря, – отказала я.

Хиро кивнул, бросая улов обратно в корзину.

– Хорошо. Очень профессионально. Может быть, я что-то увижу, пока ты будешь убивать ёкай.

– Ты собрался с нами? – Я даже остановилась от изумления.

– А ты так отчаянно хочешь от меня избавиться? – рассмеялся Хиро.

– Это уже не маленькое одолжение, которое ты из доброты делаешь незнакомцам. Сам же сказал, задача опасная.

Хиро вздохнул и кивнул, словно ожидал именно такого ответа.

– Вы, конечно, храбрецы, иначе не забрались бы так далеко. Но при этом не знаете Японии и понятия не имеете о ёкаях. Боюсь, если отпущу вас одних, то назад вы не вернетесь.

Я вспомнила о Дацуэ-ба. Возможно, если бы Хиро не появился, моя кожа теперь тоже украшала бы ее дерево. Раньше, когда я представляла путешествие по Японии, в этой картинке были только мы с Нивеном. Но теперь, когда я глядела на шагающего Хиро, который насвистывал песню сирены, шутил и подбрасывал рыбу, мне казалось, что он всегда был рядом.

Кожа покрылась мурашками, как в те дни, когда меня выслеживала Айви, будто небо могло в любой момент свалиться и раздавить меня в прах. Не потому, что Хиро казался мне подозрительным, а как раз потому, что совсем не вызывал подозрений, и это было непривычно. Доверять можно только брату – этот урок я вызубрила давно, но где-то очень глубоко в душе мне хотелось слепо довериться Хиро.

– Ты что, правда собираешься сопровождать нас по всей Японии? – удивился Нивен. – У тебя дел других нет?

– Ты имеешь в виду, что мне положено ловить рыбу? – Хиро склонил голову набок. – Уже почти зима. Озера скоро замерзнут.

– Как вообще шинигами может стать духом-рыбаком? – Я с силой потерла висок, стирая из мыслей все тревоги.

– Если вырастет в рыбацкой деревне, – ответил Хиро, уклоняясь от наших расспросов. – Я же сказал, меня отдали людям. Я не пытаюсь вас обмануть.

– И зачем тебе так напрягаться ради незнакомцев? – не унимался Нивен.

– Это не ради вас. – Отчаяние наконец прорвалось сквозь невозмутимость Хиро. Он напрягся, тьма вокруг него потекла, как горячее масло. Но через мгновение плечи духа-рыбака опустились, кожа потускнела, а лицо стало расплываться в темноте, словно он удалялся прочь.

– Если таково желание богини, то я не отступлю, – прошептал Хиро и взглянул вверх, не на нас с братом, а куда-то в пустоту. – У меня появился шанс действительно помочь ей. Может, она хоть немного поменяет отношение ко мне. А может, отстранит навсегда. Не знаю, но попробовать надо. Я слишком долго пробыл вне ее мрака.

Мы стояли втроем в абсолютной темноте и слышали только звуки собственного дыхания и шум ветра вдали. Очертания Хиро стали тусклыми и расплывчатыми, будто он укутался в одеяло тьмы. Из-за его тоски казалось, что ночь физически давит на плечи. На языке появился привкус копоти; она стекла по горлу и заполнила легкие. Я тоже знала, каково это – когда на тебя обрушивается все ночное небо.

Сложно сказать, чувствовал ли что-то подобное Нивен. Наверняка он уже успел обидеться на меня за то, что позволила Хиро без спроса увязаться с нами. И мне не хотелось ставить на карту все путешествие, если брат будет против.

Я уже собиралась сказать духу-рыбаку, что мы обсудим вопрос утром, но Нивен заговорил первым.

– Я думаю, будет здорово, если ты пойдешь с нами, – начал брат ломким голосом.

Мы с Хиро с изумлением воззрились на него.

– Ну, то есть Рэн считает, что ты нам подходишь, – добавил Нивен, ковыряя ботинком дорогу.

Наверное, он чувствовал наши взгляды, но сам на нас смотреть не хотел. Глаза Хиро распахнулись так широко, будто Нивен предложил ему руку и сердце. Что заставило брата внезапно передумать? Я едва не оттащила его в сторону – убедиться, что за время моего отсутствия он не ударился головой, – но через долгих три секунды до меня дошло.

Милый Нивен, который заступался за меня перед жнецами, даже если в результате оставался без друзей. Нивен, который пересек мир, потому что и мысли не допускал отпустить меня одну. Нивен, который всегда поступал правильно. По его стиснутым зубам и засунутым в карманы ладоням было понятно, что он настороженно относится к Хиро, но и прогнать не может.

Я пожала руку брата, и он расслабился, ощутив прикосновение родного человека в бесконечной ночи.

– Согласна, – подтвердила я.

Хиро успокоился и низко поклонился.

– Я не поведу вас по ложному пути. Клянусь.

Затем он повернулся и жестом позвал следовать за ним во мрак.

Вскоре под ногами заскрипели деревянные панели моста, который прогибался под нашим весом. Я ощутила внизу гладкую поверхность неподвижной воды, покрытой кувшинками, а впереди – чудовищное здание, что становилось все выше по мере приближения.

Только два фонаря, висящие по обе стороны от широкого входа, освещали белые бумажные двери и деревья бонсай в горшках вокруг первого этажа. Здание уходило ввысь, устремляясь в бесконечность. В призрачной темноте ряд за рядом таяли роскошные навесы над стеклянными балконами.