– Ладно, – прошептала я.

Нивен неподвижно застыл рядом.

– Ладно?.. – повторил он.

– Ты хочешь привести нас к Идзанами, а мы хотим к ней попасть. Почему бы нам вместе не выполнить наши желания, – продолжила я.

Хиро на мгновение замер. Затем медленно прикрыл глаза и выдавил вежливую улыбку. Груз тревоги слетел с него, кожа засияла ярче, чем прежде. Он низко поклонился и взял мою руку, снова удивив своим теплом.

– Тебе не стоит беспокоиться, – сказал Хиро на японском. – Я присмотрю за тобой, Рэн-из-Лондона, обещаю.

– И за моим братом, – добавила я.

Хиро кивнул.

– Как скажешь, хотя он явно предпочел бы обратное. – Он выпрямился и продолжил на английском: – Дворец в том направлении.

Мы снова влились в толпу, тесно прижимаясь друг к другу. Нивен отказывался смотреть на меня, как бы я ни пыталась поймать его взгляд. Я знала: брат недоволен моим решением, но и не ожидала, что он поймет. Мотивы Хиро никогда не будут иметь смысла для такого человека, как мой брат, но это не значит, что они лживы. Нивен так плохо разбирался в психологии нежеланного ребенка.

Хиро привел нас на окраину рынка, где свет тускнел. За сиянием улиц мир стал черным, тяжелым и вязким. Не было медленного перехода в тьму, вместо этого контраст ощущался как резкий обрыв в пустоту.

Хиро повесил свой фонарь на крюк у границы тьмы.

– При дворе Идзанами свет запрещен, – сказал он.

Я вспомнила историю богини, как муж Идзанами осветил ее и увидел гниющий труп, положив начало цепочке событий, которые привели к сотворению смерти для человечества. С учетом этого правило имело смысл.

Нивен наконец посмотрел на меня, его глаза стали болезненно зелеными от тревоги. Потом он вспомнил, что зол на меня, и отвернулся. Я взяла его за руку; брат несколько секунд делал вид, будто прикосновение ему неприятно, и лишь потом расслабился.

Хиро оглянулся, шагнул в темноту и исчез.

Я двинулась за ним. Нивен, поколебавшись, последовал за нами, волоча ноги. Мы утонули под тяжелым покрывалом ночи. Городские огни таяли за спиной, а мы все шли на звук шагов Хиро.

– Не отставайте, – окликнул нас дух-рыбак, – а то вас засосет трясина в непроглядной тьме и вы никогда не выберетесь.

Наш провожатый, казалось, шутил, но Нивен так сильно сжал мою руку, что мог остаться синяк.

– В непроглядной тьме? – переспросил брат.

– Да, – подтвердил Хиро. – Там обитают чудовища, которых никто никогда не видел. Говорят, им нравится раздирать людей на части, а потом складывать из костей свои гнезда. Они чувствуют запах страха и любят вопли.

– Мы будем держаться от них подальше, – перебила я, сжимая в ответ запястье брата, пока тот не отпустил мою многострадальную руку. – Правда, Хиро?

Наш проводник рассмеялся.

– Не волнуйтесь, не имею ни малейшего желания залезать вглубь тьмы, да еще и вас туда затаскивать. Вы оба переживете ночь и увидите завтрашний день.

Если Нивен и успокоился от этих слов, то виду не подал. Он ни на шаг не отставал от меня по дороге во тьму.

Когда мы отошли довольно далеко и город позади нас уменьшился до размера звезды, во мне снова проснулись иные чувства. Я могла представить мир во всех деталях, не видя его на самом деле.

Вытоптанная тропа перешла в каменную дорогу, а затем – в крутые вырубленные в скале ступени, которые вели, казалось, прямо в черное небо. Я поставила ногу на первую, но Нивен споткнулся и стащил меня назад.

– Ой, осторожно, впереди лестница! – окликнул нас Хиро. – Вы же слышите мои шаги?

– Все в порядке, – отозвалась я. Нивен, цепляясь за меня, ступил следом.

– Я забыл, что не все могут легко ориентироваться в темноте, особенно впервые, – продолжил Хиро. – Но вы привыкнете, честное слово.

Наконец бесконечная лестница закончилась каменным двором. На входе стояла массивная арка, над которой, словно огромная корона, возвышались три слоя покатых крыш. Когда мы проходили под аркой, наши шаги гулким эхом отражались от каменных стен. К походке Хиро присоединились другие, и вскоре толпа паломников поглотила звук его дыхания.

– Что происходит? – Нивен прижался ко мне.

– Люди идут молиться. Не надо их беспокоить, – пояснил Хиро.

Я ощущала, как дух-рыбак движется сквозь толпу, но путь его было сложно проследить, поскольку ропот паломников перекрывал звук его шагов. Я не могла найти проводника глазами в толпе, потому что все фигуры слились воедино и мои чувства притупились. Я слышала, как прихожане кланяются и снимают обувь, но не могла выделить Хиро из общей массы.

Слева я ощутила магнетическое притяжение, отчасти похожее на влечение смерти, и обернулась, инстинктивно повинуясь ему.

Рядом со святилищем располагался сад, и там у деревянной арки стоял Хиро, наблюдая за мной. В сонном адском пространстве тьмы его лицо я различала четче всего. Глаза его были глянцево-черными, словно камни, выброшенные на берег, терпеливыми и бесстрастными. Кожа Хиро сияла ярче, чем когда-либо раньше, будто лунная дорожка на воде. Он отчетливо просматривался в размытом мире.

Но что-то в выражении лица духа-рыбака было странным. Возможно, мое слабое ночное зрение не могло разобрать нюансы, но его глаза, казалось, смотрели слишком пытливо, словно разворачивали слои кожи и плоти и пытались определить цвет моей души.

Я толкнула Нивена к Хиро, и по мере нашего приближения странная пустота во взгляде проводника исчезла. По саду пролетел легкий ветерок, принеся запах озера и лотоса. Хиро расцепил скрещенные руки.

– Ты можешь видеть в темноте, – сказал он.

Нивен дернулся, не ожидая услышать голос так близко.

– Да, – подтвердила я.

– Можешь? – В голосе Нивена явно звучало: «И почему же мне не сказала?»

– Все шинигами могут, – улыбнулся Хиро. – Как интересно.

– Ты проверял меня? – нахмурилась я.

Хиро рассмеялся, и мой гнев тут же растаял.

– Мне просто было любопытно, на что способна шинигами-полукровка.

С этими словами он повернулся и пошел прочь через сад, звонко стуча сандалиями по камням.

Я провела Нивена к большому открытому храму, наполненному прихожанами. Лихорадочный шепот их молитв эхом отдавался в ушах. Я притянула брата поближе, чтобы он не наступил ни на кого из мертвецов, и последовала за Хиро мимо молящихся. Мы проскользнули сквозь толпу и подошли к самому большому зданию – возвышавшемуся над землей замку на фундаменте из серого камня.

Очертания монохромного исполина растворялись во влажной темноте, подобно написанной тушью картине. Границы между реальностью и иллюзией размылись, но не в сонной дымке центра города Ёми, а в кошмарном пятне черноты, расплывающемся по небу. Замок возвышался на десять этажей, каждый был отмечен покатой крышей, что вздымалась вверх и наружу, увенчанная острыми, как когти, углами. Роскошные чертоги, которые большинство людей никогда не увидит.