Среди вернувшихся после излечения было много лиц моих старых знакомых. В основном все они были выходцами из Верхней и Нижней Силезии, которые все еще составляли основу нашего полка, хотя в наш первоначально полностью силезский полк стали поступать и уроженцы из других регионов родной страны. Каждый был в курсе серьезности сложившейся обстановки. Каждому хотелось поскорее оказаться дома среди друзей, однако все они образцово выполняли свой долг. Многие заболели желтухой и должны были находиться в госпитале. Доктор Щепански постоянно говорил об однообразии рациона, что случилось после того, как мы переправились через Дон. Наша армия могла снабжаться по единственной дороге через Калач-на-Дону, что стало причиной трудностей подвоза многих продуктов. Результатом стали участившиеся случаи заболевания гепатитом, что прежде случалось в подразделениях довольно редко.

2 ноября

Сегодня, 2 ноября, выдался еще один ясный день, и мы решили нанести ответный визит нашим соседям. С нашим командиром мы, его адъютант обер-лейтенант Кельц и я, отправились на машине на КП 79-го моторизованного полка. Нас тепло встретили герр оберст (полковник) Рейниш и офицеры его штаба. Мы остались у них на обед, куда нас пригласили. Даже здесь не было излишеств в виде колбасы, но если ты голоден, то даже овощной суп, метко названный солдатами «колючим заграждением», был хорош.

Основной темой разговора снова стало более широкое обсуждение общей сложившейся обстановки в Сталинграде и наши опасения, вызванные тем, что противник все еще занимает Рынок и Спартаковку. Полковник Рейниш рассказал нам также и то, что танковым подразделениям 16-й танковой дивизии приходится постоянно выполнять роль «пожарных бригад».

Я воспользовался возможностью, чтобы побеседовать с дальним родственником, который командовал взводом связи в 1-м батальоне. Мы никогда прежде не виделись, но решили по возможности наверстать это.

Когда примерно в 15.00 мы вернулись на КП полка, уже стемнело. Весь день на фронте было спокойно.

3 и 4 ноября не произошло ничего особенного. Я бы сказал, что наш мир тесен. Незадолго до наступления темноты в нашем штабе появился репортер из PK[41], задачей которого было сделать фото, посвященные жизни на передовой, и написать соответствующий репортаж.

Можно подумать, в такой тесноте можно сделать хорошие снимки! Репортер представился: Германн. Позже, сидя в моем убежище, я завязал с ним разговор. По его выговору я понял, что он уроженец Рейнланда.

Я спросил:

– Герр Германн, я слышу, что вы из Рейнланда. Из какого города?

– Я из Дуйсбурга.

– Я тоже! Говоря точнее, я родился в Дуйсбурге, в районе Лар, и знаком с Германом Германном. В детстве он попал в серьезную аварию на велосипеде.

– Это мой брат!

– Ну и почему тогда я не знаю вас?

– Герр Холль, я на двенадцать лет старше своего брата и более десяти лет не был дома. Сейчас я живу в Вале, в Берлине.

Мы долго проговорили о нашем родном доме и общих знакомых. Обстановка в нашем секторе оставалась спокойной, и мой земляк на следующее утро, перед тем как уехать, сделал здесь несколько снимков.

6 ноября

С 03.00 мы с полковником Гроссе находимся в движении. Побывали на самом переднем крае. В том числе и в моей «семерке». Лейтенант Аугст несет службу грамотно и аккуратно. Я был доволен, когда мои силезцы спрашивали меня:

– Герр лейтенант, когда вы вернетесь обратно в роту?

Мой командир слышал это и усмехался. Погода стояла туманная, капал дождик. Вернувшись обратно на КП около 14.30, мы оба, и мой полковник, и я, успели устать и вымотаться.

Ночью было холодно. Похоже, что время хорошей погоды закончилось. По крайней мере, лучше уж оставаться сухим и мерзнуть, чем промокнуть. Если нам предстоит провести здесь зиму, большой проблемой станет найти то, с помощью чего можно обогреться. Полк запросил в дивизии в срочном порядке прислать зимнее обмундирование, а также белый камуфляж. Нужно, чтобы они прислали все это, пока не стало слишком поздно. Скоро начнутся первые снегопады, и к тому времени, по крайней мере, в передовых подразделениях, должна появиться камуфляжная одежда. Вплоть до настоящего времени наши солдаты носили обычную форменную одежду (две пары нижнего белья, две пары носков, две пары кальсон, один пуловер, брюки, китель, кепи, одна пара перчаток, стальной шлем, шинель, кусок ткани, плащ-палатка, «хлебный пакет» со столовыми принадлежностями, одна пара коротких кожаных сапог, известных как кнобельбехер)[42].

Но для холодной русской зимы с ее жестокими холодами этого набора было явно недостаточно. Зимнее обмундирование состояло из пары стеганых хлопчатобумажных брюк и такого же кителя. Оба этих предмета одежды можно было носить с обеих сторон, и их можно было надевать поверх летнего мундира. Зимой, когда лежал снег, зимняя форма надевалась верхней белой стороной наружу, а после того, как снег растает, ее выворачивали так, что снаружи оказывалась вторая сторона цвета камуфляжа. Помимо этого, солдат получал войлочные ботинки.

Для русских зимнее обмундирование было в порядке вещей. Здесь они чаще всего были одеты лучше нас. Наш камуфляж для снежных зим изготавливался кустарным способом.

Сюда входила белая простыня с отверстием для головы и двумя прорезями для рук. Такой камуфляж предназначался для того, чтобы затруднить обнаружение солдат на снегу.

Погода начала меняться. Стало холодно и очень ветрено. Вчера шел дождь, и снаружи было очень скользко. Это сильно затрудняло подвоз питания нашими обозными повозками. Кроме того, это сильно осложнило ведение боев на переднем крае. Весь полковой штаб занимался поиском зимнего обмундирования для солдат на передовой.

15 ноября

Я слышал, что американцы и англичане высадились в Северной Африке, но у меня не было времени, чтобы вникнуть в эти более общие вопросы; над нами довлели совсем другие проблемы. Приезжал гауптфельдфебель Михель, который доложил, что отправляется домой в отпуск. Он честно заслужил это, так как, будучи холостяком, прежде неоднократно уступал свою очередь тем, у кого были семьи. И теперь он не был дома вот уже почти полтора года. Я пожелал ему всего наилучшего и благополучного возвращения в свое подразделение. Вместо него останется фельдфебель Купаль. Он был родом из Судетской Германии[43] и успел послужить в чехословацкой армии.