– А где так ловко с обморочными собакаминаучилась обращаться?

– Сама не знаю. Кажется, в какой-тогазете случайно прочла.

– А про то, как с автоматическим оружиемобращаться, тоже из газет знаешь?

– Успокойся. Я прилично стреляю. Вовсяком случае, знаю, как снять предохранитель.

– Это ободряет…

Вот все, что они сказали друг другу более чемза три часа пути. Краснодар промелькнул, как призрак, восставший из зноякубанских степей, все указатели объявляли теперь о приближении Ростова, асолнце медленно, но верно тащилось к закату.

Было пять часов вечера, и Кира с ужасомосознала, что всего лишь сутки – одни-единственные сутки! – миновали с тойминуты, как она из беззаботной отдыхающей превратилась в гонимую обществомпарию, ошалелую от непрестанных опасностей беглянку. И самое кошмарное даже нев том, сколько безумных событий приключилось с ней за эти сутки (иному за целуюжизнь такого не испытать!). И не в том, что их первопричину она отчаяласьразгадать. Кира поняла, что постепенно сживается с этой своей новой,неожиданной ролью! Да, вот теперь вполне можно сказать, что она перестала бытьигрушкой обстоятельств, она пытается подчинить их себе. Одному, правда, богуизвестно, сколь далеко это ее заведет. Точнее, завезет…

Она неприметно помассировала затекший локоть.Рука устала. И устали быть сведенными к переносице брови. Самым трудным, как нистранно, оказалось не пистолет из сумочки выхватить (это произошло как бы самособой, помимо Кириного сознания), а постоянно сохранять на лице это выражениемрачной решимости всадить в Максима пулю в первое же мгновение, как он тольковздумает рыпнуться.

Но он пока не рыпался, что бы ни означало эточудовищное словечко. Однако частенько-таки взглядывал на Киру в зеркальце. Ивидел там одно и то же: беспощадно сверкающие глаза под безжалостнонахмуренными бровями, а рядом черный кружочек дула. И снова отводил задумчивыйвзгляд.

Интересно, о чем он думал? Может быть, о томже, о чем и Кира? Например: надолго ли ее хватит? Даже если не спать, не есть ине выпускать Максима из-за руля, все равно – меньше чем за двое суток доНижнего никак не доберешься. Однако останавливаться все-таки придется:заправлять «Москвич». И что – ходить за Максимом по бензостанции с пистолетом?А как, извините, быть с элементарным туалетом? Как женским, так и мужским? Тут«мальчики направо, девочки налево» не получится…

Зачем, ну зачем он нашел эту дурацкуюлистовку?! Главное, Кира была уверена, что надежно запрятала ее на дно сумки. Аоказывается, сунула в карман, да так небрежно, что листок вылетел при первомудобном случае. Еще ладно, что его увидел только Максим, а не та парочкаобожателей Роджера. Вот писку было бы! И они уж точно настучали бы куда нужно,и по следам «Москвича» уже летела бы удалая погоня, будто за мятежнымброненосцем «Потемкин». И опять начинай все снова-здорово! Почему-то Кира, хотьэто и не патриотично, была уверена: в российских провинциях, как и вукраинских, «компутер» тоже непременно греет в пузе пиво в выходные дни, причемнаходится в совершенно недосягаемых географических широтах. А значит, никомуничего не докажешь!..

Нет, лучше не думать о трудностях. ПроблемыКира будет решать, когда они подступят вплотную. А пока – вперед, вперед, покане висит на хвосте погоня, а дорога не перекрыта патрульной машиной иликаким-нибудь ростовским рейнджером-одиночкой…

О гoсподи! А это еще что?!

Мужская фигура метнулась из придорожных кустовтак внезапно, что Максим едва успел вильнуть влево, чтобы не зацепить этогосамоубийцу. Кира вцепилась в пистолет обеими руками, чтобы удержать его (илисебя) от выстрела. И едва опустила руку, как в окошко просунулась веселаяконопатая физиономия.

– Мужики, привет! – выкрикнулафизиономия жизнерадостно, бестолково бегая взглядом от Максима к Кире иобратно, но едва ли видя, с кем говорит. – Не подбросите до поворота, тутдесять кэмэ? Ехал с братом, да поругались, – ну, плюнул, вышел. Думал,пешком дойду, а теперь вижу, дурак, опаздываю. Подвезите, а, мужики?

Кира так обрадовалась, что это не засада, чторешила стерпеть даже перемену пола. В конце концов, это минут на десять, небольше. И она сдержанным кивком дала Максиму знать, что не возражает противподсадки, но одновременно так вдавила пистолет в спинку переднего сиденья, чтоМаксим подался вперед и, в свою очередь, просигнализировал Кире кивком: мол,все понял, пуля-дура нетерпеливо пляшет рядом с его почками, а стало быть, онбудет вести себя осторожно.

Попутчик оказался любопытен. Он заглянул назаднее сиденье, и только то, что Кира предусмотрительно набросила на рукукофту, спасло ее от испуганного вопля; внимательнейшим образом рассмотрелавтомагнитолу; зачем-то сунулся даже в бардачок, но спохватился, что это ужечересчур, и приступил к личному осмотру Максима. Похоже, зрелище егоразочаровало, потому что сверкать глазами и зубами он перестал, больше невертелся и сидел тихо до самого поворота, который возник менее чем черезчетверть часа.

На обочине стоял мотоцикл: черный, огромный«Харли Дэвидсон», словно сошедший с рекламной картинки.

– Во, братан! – заявил попутчик,тыча в него пальцем, как в родного. – Спасибо, мужики, что подбросили!

И он покинул «Москвич», даже не взглянув насвоих благодетелей. Ну и бог с ним! Что возьмешь с человека, у которого брат –мотоцикл? Еще хорошо, что разговаривать умеет.

Кира поймала вопросительный взгляд Максима взеркальце.

– В чем дело?

– Ехать можно? – поинтересовался он.

– Разумеется! – фыркнулаКира. – И чем быстрее, тем лучше!

С этими словами она вытащила пистолет из-подкофты и снова перевела его в боевое положение.

Однако, как выяснилось, ненадолго. Не прошло ипяти минут, как знакомый «Харли Дэвидсон» со свистом обогнал их и пошел петлятьвпереди, мигая стоп-сигналом. С заднего сиденья свешивался и интенсивно махалдавешний попутчик.

– Забыл что-то? – удивленно спросилаКира, снова маскируя оружие складками кофты.

– Ни черта тут нет. Да и не было при немничего.

– Зачем же тогда…