Тот мгновение смотрел непонимающе, потомстукнул себя кулаком по лбу, заодно сломав козырек каскетки, но даже не заметивэтого, и извлек из кармана мешковатых бермудов какую-то черненькую коробочку.Нажал на нее… и все четверо: Кира, Максим, женщина и мужчина – враз отпрыгнулиот автомобиля, потому что тот вдруг взорвался какофонией звуков внезапносработавшей сигнализации.

Женщина очнулась первой – и снова приняласьбиться телом об дверь, широко раскрывая рот. Казалось, будто именно онаисторгает этот поток завывающих звуков, однако Кира понимала, что бедняжкапо-прежнему кричит: «Роджер! Роджер!»

Наконец-то Кира осознала, что Роджер – этововсе не мужчина, который бестолково мечется туда-сюда. Роджером звали того,кто остался запертым на заднем сиденье. Очевидно, ему плохо, может быть,сердечный приступ. Наверняка он без сознания, если не может даже рукойшевельнуть – и разблокировать дверцы изнутри. И, похоже, счет идет на секунды,если его попутчики в таком отчаянии! Вон как рыдает и заламывает руки женщина,как побледнел мужчина. А проклятая сигнализация все орет благим матом!

Впрочем, едва Кира подумала об этом, как воцариласьблаженная тишина: это Максим сунулся под капот и, очевидно, разомкнул клеммыаккумулятора.

Потом он обхватил рыдающую женщину за талию и,приподняв, отошел вместе с ней на несколько шагов. Она так удивилась, что дажезамолчала. И тут Максим, поставив ее на землю, в короткой разбежке подпрыгнул,как-то извернулся – и с криком: «Кия-я!» – выбил кроссовкой автомобильноебоковое стекло.

Под общий дружный вопль звездами разлетелисьосколочки-крошечки, а Максим проворно открыл заднюю дверцу, посмотрел туда – нототчас отпрянул и замер с таким изумленно-детским выражением лица, что Киринолюбопытство взыграло – и понесло ее к автомобилю вслед за хозяевами.

Ей хватило одного взгляда понять, чтозлополучный Роджер и впрямь не мог шевельнуть рукой. Просто потому, что этихчастей тела у него не было. Их роль исполняли лапы, в лучшем случае – ноги.Ведь Роджер оказался бульдогом! И этот бульдог недвижимо лежал на заднемсиденье, закатив глаза и мелко, судорожно вздымая бока.

Только тут Кира осознала, какая духота царит вавтомобиле. Градусов сорок, не меньше! Неудивительно, что у собаки случилсятепловой удар. И еще чудо, как то же самое не произошло с хозяевами.

– Воды! Владик, воды! – взвизгнулахозяйка.

Ее муж (наконец-то выяснилось его подлинноеимя!) выхватил из багажника канистру и ринулся под берег, а Кира, бесцеремоннооттолкнув хозяйку, сунулась в автомобиль и, вцепившись в задние лапынесчастного Роджера, поволокла его наружу.

– Оставь! Не трогай! – зарыдалаженщина, однако Кира снова пихнула ее локтем и продолжала тащить с сиденьянесусветно тяжелого пса.

Внезапно он сделался как-то слишком легок, иКира осознала, что ей помогает Максим. Вернее, теперь она ему помогала вытащитьРоджера.

– Что дальше? – спросил Максим,пытаясь перехватить светло-рыжее тело, как если бы держал ребенка, но Кираостановила его:

– Нет, возьмите за задние лапы, и пустьтак повисит вниз головой. Кровь должна прилить к мозгу.

– Изверги! – взвизгнула женщина,увидев своего любимца, висящего, словно ободранный кролик, в рукеМаксима, – и повалилась на траву. Ее прибежавший муж попытался ударитьМаксима канистрой, однако тот сбил его с ног, легко взмахнув Роджером, и большеуж никто не мешал Кире лить воду из канистры на затылок пса и брызгать на егохозяев.

Hаконец все очнулись. Роджер с очумелым видом,на подгибающихся лапах побрел к озеру и принялся жадно пить. Хозяева неотрывали от него нежных, подернутых слезою взглядов, но все-таки оказалисьдостаточно воспитанными людьми, чтобы сначала поблагодарить своих спасителей, ауже потом бежать лизаться с ожившим бульдогом.

– Что же у вас духота такая вмашине? – спросил Максим, когда взаимное рукотрясение наконец-тозакончилось.

– Ой, не говорите, – рассеянноотозвался Владик, не отрывая глаз от берега, где Роджер бил лапами поводе. – Кондиционер испортился, а окна открывать мы просто боялись. Тут надорогах такое творится, вы просто не представляете!

– На нас напасть за напастьюобрушиваются, – добавила Ирочка (так звали хозяйку Роджера), умиленноследя, как центр ее вселенной переваливается с боку на бок намелководье. – Столько за последнюю неделю натерпелись, что стали какими-тожалкими трусами.

– Станешь тут! – простоналВладик. – Вообразите: в понедельник едем из Феодосии в Симферополь. Амашина была в ремонте: бензонасос потек. Кондиционер тогда, кстати, ещеработал. Едем, стало быть, рейсовым «Икарусом», и вдруг возле поворота наПланерское обходит нас красная «семерка», перегораживает дорогу – и оттуда поавтобусу начинают палить из пистолетов! Мы, естественно, чуть не поумирали всесо страху: стекла вдребезги, грохот, женщины кричат!..

Он схватился за голову, и Кира поняла, чтокричали не только женщины.

– И что вы думаете? Постреляли и поехалисебе дальше, но буквально через тридцать метров врезались в дерево.Оказывается, мальчишки лет по пятнадцать-шестнадцать напились – и поехали набольшую дорогу тренироваться в стрельбе из пневматических пистолетов! Нет, выможете себе представить? Нашли тир!

– Да, – сурово сказал Максим. –Mало их, видно, отцы уму-разуму учили!

«А интересно, у него есть дети? – сжадным любопытством подумала Кира. – Он их уму-разуму как учит?»

– Но это еще что! – возбужденновмешалась Ирочка, к лицу которой постепенно возвращались краски жизни, потомучто Роджер на берегу басовито облаивал какую-то корягу. – Тут хоть ущерббыл в основном моральный. А вот буквально вчера, утром в пятницу, что со мнойбыло!

Максим подбадривающе улыбнулся, понимая, чтонастрадавшейся женщине необходимо выговориться, а у Киры как-то страннопохолодело в груди. «Мало ли что могло произойти с этой бедолагой сутки томуназад!» – попыталась успокоить она себя – и в это мгновение удар обрушился нанее со всей силою.