– Тогда я еще и не такой лапши навешал бына уши тому погранцу! – пожал плечами Максим. – Это была простокамуфля, как вы не понимаете? Но я сразу понял, что дело нечисто, и когдаувидел, как вы трясетесь пред сержантом с оттопыренными ушами… – Из горлаМаксима вырвался какой-то слабый звук, напоминающий сдавленный смех. –Он-то небось всего-навсего хотел познакомиться с хорошенькой доступнойдевушкой, а вы чуть в обморок со страху не брякнулись. Вот я и подумал, что поравыручать. – Он широко улыбнулся, глядя в Кирины глаза.

Она тотчас же опустила их. Очевидно, от неетребовалась реплика – спасибо.

Но за что – спасибо? За своевременнуюподдержку и спасение? Или… за цветы? А заодно и за сумасшедший, наглый поцелуй,о котором Кира до сих пор не может вспомнить без дрожи… Вот именно, без дрожиоскорбленного достоинства! Поэтому Кира подала другую реплику:

– То есть как это – доступной?!

– Да вы, верно, не представляете, каквыглядите в этом бриллиантовом парике! – фыркнул Максим. – Кстати, ядавно хотел спросить – вам в нем не жарко?

– А вот это, – вконец обиделасьКира, – уж совершенно не ваше дело!

– Отчего же, – покачал головойМаксим. – Очень даже мое: покуда вы сидите в моей машине.

– Да пропади она пропадом, ваша машина! –взвилась Кира, опять вцепляясь в ручку и принимаясь крутить ее. – Как тутоткрывается?!

– Вообще-то в другую сторону. Но вы лучшепогодите, – пальцы Максима опять стиснули ее локоть, и Кира не смогласдержать нового приступа дрожи… дрожи возмущения, чего же еще?

– Что у вас с этим Мыколойпроизошло? – спросил Максим. – Ну-ну, говорите, уж я-то имею правознать: ведь я вас дважды выводил из-под обстрела!

«Что сказать? Что ему сказать? –лихорадочно заметались мысли. – Все что угодно – кроме правды!»

– Ну… он ко мне лез, – выдавилаКира. – Пристал, как банный лист.

– Под вечер запели гормоны, и сталнебосвод голубым… – пропел Максим. – Ну что же, и не такое случается.А вы были в тот момент одеты так же, как сейчас? Если да, то я его вполнепонимаю!

– К вашему сведению, я была совершенноодета! – разозлилась Кира. – И застегнута сверху донизу.

Она вспомнила топик на бретельках и юбку сразрезами на бедрах – и разозлилась еще больше.

– Ну, полез – и что? – не отставалМаксим. – Вы ему, извиняюсь, отказали?

– Я… ему отказала, дав по морде, –устало ответила Кира, опуская некоторые малозначащие детали, вроде табуретки.

– Ого! – присвистнул Максим. –Это серьезно! То-то бедный Мыкола удивился небось! И что? Он преследует вассвоей страшной местью? Не доставайся же никому? Документы, что ли, тоже онотнял? И как вы намерены отстаивать свои права?

– Я хочу добраться домой, в НижнийНовгород, – созналась Кира. – У меня там есть знакомые в…

– В органах, очевидно? – смекнулМаксим. – Понятно. И они восстановят справедливость, да? Ну что ж, и такоебывает… А какое интересное совпадение – насчет Нижнего-то Новгорода! Дело втом, что я работаю в Москве. И, строго говоря, направляюсь именно туда. А вФеодосии просто пытался наскрести деньжат на бензин: за время отпускаизрядно-таки промотался!

– То есть семья у вас в Коктебеле, а высами – в Москве? – пробормотала Кира. – И кем же вы там работаете?

– Есть много профессий, хороших иразных, – жизнерадостно сообщил Максим. – А поскольку я человекразносторонний, то успеваю и здесь, и там. Так вот: Москва-то и НижнийНовгород, вообще говоря, почти по пути! Я мог бы вас подвезти.

– У меня больше ничего нет, –развела руками Кира. – Вообще ни гроша, только кое-что из одежды, но…

– Так вы что, намереваетесь оплатитьдорогу, добывая брильянты из своего парика? – усмехнулся Максим. –Нет, дорогая Кира Чиароскуро, вы меня напрасно приняли за рвача. Я очень даженеплох, если поглубже заглянуть в душу. И она, бессмертная душа моя, сейчаснастойчиво рекомендует мне не грабить вас, подобно татю с большой дороги, адовезти до Нижнего за те же деньги. В смысле за тот же «Ролекс». Цена его тритире пять тысяч баксов, правильно?

– Думаю, пять без всякого тире, –улыбнулась Кира.

– Ну, тем более я в выигрыше! –обрадовался Максим. – Ну что, едем?

Кира молчала. Она была несколько растроганаэтой рукой помощи, которую опять простерла ей судьба после того, как подставиластолько подножек. И не чувствовала почему-то никакой радости. Может быть, ейстало вдруг жаль часов? Конечно, было бы куда лучше, если бы Максим вернул«Ролекс» и сказал, что не нужно ему никакой платы, что он готов довезти ее доНижнего и вообще куда угодно просто так, потому что…

«Дурочка ты, Кирочка! – вылезла изподсознания подружка Аллочка. – Потому что он навек отравлен этим поцелуем– или как там пишут в твоих любимых дамских романчиках?»

Да, именно так и пишут, дорогая Аллочка. Ты,как всегда, права, царство тебе небесное…

Итак, все дело в том, что Кире жаль «Ролекс».

– Отлично! – твердо сказала она,вскидывая голову и холодно глядя в невозможно-зеленые глаза Максима. –Только еще два пункта соглашения мне хотелось бы обсудить. Первое: вам придетсявзять меня на довольствие, потому что если я говорю – ни гроша, то так оно иесть. Разумеется, в Нижнем я вам немедленно верну деньги.

– Да ладно, – буркнул Максим. –Ну сколько вы там съедите, за три-то дня? Беру вас на полный пансион: питаниевойдет в стоимость проезда. А второе что за условие?

Кира поджала губы, отвернулась к окну ивыдавила:

– Мне необходимо помыть голову… и вообще.Тут протекают какие-нибудь реки?

* * *