За столом места ему не хватило, поэтому он пристроился на узком подоконнике. Велесов быстро глянул на Соболева, но тот даже не шелохнулся и уж тем более не потянулся к папке, поэтому отчет достался ему. Следователь быстро пробежал страницы глазами и уточнил: – Травма затылка? Его ударили или он сам ударился?

– Второе вероятнее, – меланхолично сообщил Логинов. – Похоже, что парень упал, ударился затылком, но травма эта не была смертельной, хотя и спровоцировала кровотечение. Возможно, и потерю сознания. Потом он оказался в реке, где и захлебнулся.

– А он мог удариться головой при падении в реку? – поинтересовался Соболев.

– Теоретически мог. Теперь уже сложно сказать, как именно дело было. Тело пробыло в воде больше суток, а ничто так хорошо не уничтожает следы возможного преступления, как вода.

– Но это вполне мог быть и несчастный случай где-то выше по течению реки, – резюмировал Петр Григорьевич со вздохом, выдающим надежду. – И тогда к нашей первой жертве этот парень не имеет никакого отношения.

– Не считая того, что успел стать нашим главным подозреваемым прямо перед тем, как погиб, – заметил Велесов тоскливо.

– По крайней мере, это точно не серийник, – вставил свои пять копеек непривычно мрачный Соболев.

– А я бы не стал пока сбрасывать со счетов серию, – возразил Логинов задумчиво.

Оперативники недовольно покосились на него, следователь просто поморщился, как от зубной боли, но эксперта это не остановило:

– Да, у нас разнополые жертвы и может показаться, что во втором случае не соблюден ритуал первого. Но! Все зависит от того, что именно считать фиксацией убийцы и основой его ритуала. Обе жертвы ранее бывали в усадьбе, это мы точно знаем со слов свидетелей. Обе умерли от утопления и – что гораздо важнее – захлебнулись именно речной водой. Усадьба находится как раз выше по течению реки, поэтому нельзя исключать вероятность того, что парень попал в воду рядом с ней. И уж тем более вполне мог получить травму головы хоть в том же самом помещении, где погибла Рязанова. Мог и на пентаграмме полежать.

– И алкоголь в крови тоже присутствует, – еще больше погрустнев, признал Велесов.

– Ну, по сравнению с Рязановой, он, можно сказать, был трезв, – хмыкнул эксперт.

– И все же серийники редко выбирают разнополых жертв, – не согласился Соболев. – Да и что это за фиксация такая: обязательно утопить в речной воде?

– Проклятие Хозяйки, – неожиданно пробормотал Петр Григорьевич, грустно глядя на чай в своей кружке. Не любил он несладкий. Или тогда уж хотя бы с конфеткой…

Грустя об отсутствующем лакомстве, он не сразу заметил три вопросительных взгляда коллег. А когда заметил, торопливо пояснил:

– Это среди молодежи уже начали поговаривать. Кто-то где-то вбросил, и теперь это обсуждают почти как доказанный факт.

– Кто говорит? – не понял Соболев.

– Так они и говорят, – меланхолично пожал плечами Петр Григорьевич. – Молодежь.

– А вы откуда это знаете? – Велесов недоверчиво прищурился.

– Так у меня Машке столько же, сколько было этим обалдуям. Я когда вчера домой пришел, она меня сразу и просветила. Кстати, она из своих твиттеров-шмитеров и всяких там граммов о парнишке из реки знала еще до моего прихода.

– А что именно говорят? – заинтересовался Соболев.

– Ну так то и говорят, – Петр Григорьевич посмотрел на него в некотором раздражении. – Что обоих убила Хозяйка из усадьбы. Вот, представляешь, еще недавно про нее слыхом не слыхивали, а теперь Машка на меня посмотрела так, словно я отстал от поезда лет на пятнадцать. Примерно так же она смотрела, когда я спросил у нее, кто такой этот Крид…

– Петр Григорьевич, – мягко, но настойчиво перебил Велесов, – вы сейчас это к чему? Думаете, ребят и правда убил призрак?

Соболев выразительно моргнул, уставившись на Велесова и надеясь, что надежда в голосе следователя ему послышалась с недосыпа.

– Я? – Петр Григорьевич удивился даже сильнее Соболева. – Нет, конечно. Я говорю, фиксация у того, кто это сделал, может быть на легенде. И тогда все сходится: жертв он выбирает не по полу, а по факту визита в усадьбу, а главная часть ритуала именно в утоплении.

Петр Григорьевич отсалютовал кружкой Логинову, и тот согласно кивнул в ответ, добавив только:

– Или она.

– Думаете, убийцей может быть женщина? – удивился Велесов. В его представлении маньяки-убийцы всегда были мужчинами. Нет, он знал, что бывает иначе, но никак не мог принять этот факт.

– Пока ничто этому не противоречит, – равнодушно пожал плечами эксперт. – Рязанова вполне могла приехать в усадьбу с женщиной, например, со знакомой из службы эскорта или с кем-то из Шелково. В обществе подруги женщины порой пьют куда свободнее, чем в обществе мужчины, подсознательно считая это более безопасным. А уж после того, как она перестала соображать, воду ей в рот наливать мог хоть ребенок. Парня тоже вполне могли просто столкнуть с крутого берега в реку, он ударился и утонул – тут физическая сила тоже не нужна, достаточно фактора неожиданности. И женщина-убийца в нашей ситуации даже более логична: женщине проще проассоциировать себя с Хозяйкой и убивать от ее имени.

– Или все может быть проще, и на самом деле нет никакого маньяка, повернувшегося на легенде о Хозяйке, – вклинился наконец непривычно молчаливый Соболев. – Рязанову убил ее пиковый король, а парень или что-то видел, или что-то узнал. В общем, он мог быть для него угрозой, возможно, пытался шантажировать, вот и оказался в реке.

– Для кого? – не понял Петр Григорьевич, поставив бесполезный и совершенно невкусный чай на стол.

– Для пикового короля, – невозмутимо повторил Соболев.

– Это что… кличка какая-то? – не понял Велесов.

Приподнятые брови эксперта Логинова тоже свидетельствовали о живом интересе.

– Нет, это та ведьма…

– Ясновидящая, – педантично поправил Соболев, но Петра Григорьевича его замечание с мысли не сбило:

– …нагадала нашей первой жертве, что на вечеринке или где-то рядом ее ждет встреча с пиковым королем – состоятельным мужчиной намного старше. И будет он с ней до конца ее дней. Который, как выяснилось, ожидался в ту же ночь.

Велесов с интересом посмотрел на Соболева. Тот довольно улыбнулся.

– Я так понимаю, у тебя есть кандидат на роль этого короля?

Оперативник кивнул и вывел на экран смартфона фотографию мужчины в строгом костюме с широкой уверенной улыбкой «эффективного менеджера».

– Знакомьтесь, Владислав Сергеевич Федоров, сын Сергея Александровича Федорова, основателя холдинга «Вектор».

– Как-то не тянет он на короля, – серьезным тоном возразил Петр Григорьевич, присмотревшись к фотографии. – Молодой слишком, совсем пацан.

– Этой фотографии года четыре, свежее не нашел, – признался Соболев со вздохом. – Федоров работал с отцом и старшим братом, но три года назад попал в аварию, долго восстанавливался и в бизнес так и не вернулся. Никто толком не знает, где он и чем занимается последние годы. Как только он отошел от дел, пресса быстро потеряла к нему интерес. Сейчас ему почти тридцать четыре, что вполне тянет на «мужчину постарше» для двадцатилетней девицы.