— Хватит разглагольствовать, лучше чемоданпридерживай! — пропыхтела Жанна, едва удержав накренившийся багаж. —А то он у нас вывалится, и мы будем иметь бледный вид! Заталкивать его обратнона лестнице, знаешь ли…

Спускать тяжело нагруженную тележку по лестнице былоудовольствие ниже среднего. Она подпрыгивала на ступеньках и норовила вырватьсяиз рук. Наконец осталось преодолеть последний лестничный марш, как вдруг Катягромко чихнула и выпустила свой край чемодана из рук. Ирина от неожиданностивыпустила ручку тележки, Жанна отскочила в сторону, и тележка вместе счемоданом запрыгала вниз по ступенькам.

— Ой! — Катя схватилась за сердце. — Кошмар!Сейчас он оттуда вывалится! Что делать?

— Прямо как в фильме «Броненосец „Потемкин“»! —тоскливо проговорила Ирина, провожая тележку взглядом. — Когда там детскаяколяска катится по Потемкинской лестнице!

Тележка скатилась до самого конца и остановилась, ударившисьо стену.

— Рада за тебя, — скривилась Жанна, — у тебявечно такие изысканные ассоциации! То Феллини, то Эйзенштейн, на меньшее ты несогласна! Одно хорошо — чемодан не раскрылся!

— Хороший чемодан, бельгийский, — сообщилаКатя, — профессор привез его из последней поездки!

— В конце концов, мы даже что-то выиграли, —подвела итог Ирина, — нам не пришлось тащить его лишний марш!

— Он там, наверное, весь в синяках… — посочувствовалаКатя пассажиру самоходного чемодана.

Тележку выкатили на улицу и совместными усилиями затолкаличемодан в багажник Жанииной машины. Подруги разместились внутри салона, и Жаннавыехала на улицу.

— Хорошо бы теперь не нарваться на особо бдительногогаишника, — проговорила она сквозь зубы, притормаживая у светофора. Еслион потребует открыть багажник, у меня начнется истерика.

— А ты соблюдай все правила, вот он и непривяжется, — отозвалась Ирина.

— Ну да, конечно! Можно подумать, они останавливаюттолько нарушителей! Деньги понадобятся — вот и тормознет!

— А вообще, девочки, куда мы его везем? —поинтересовалась Катя.

— Интересный вопрос! — Жанна покосилась наИрину. — У тебя есть какие-нибудь предложения?

— Ну, не знаю… — Ирина оглядела улицу. — Ты покапоезжай прямо, может быть, какая-то мысль осенит по дороге…

— Интересно, — процедила Жанна сквозь зубы. —А что мы будем делать, если не осенит?

Мне что — до Москвы ехать?

— Девочки, — проговорила вдруг Катя с детскиможивлением, — а что это за толпа на том углу?

Возле входа в небольшую гостиницу стоял ярко разрисованныйтуристский автобус. Перед ним толпились аккуратные западные старички, скореевсего немцы или скандинавы, дисциплинированно ожидая посадки. Багажноеотделение автобуса было открыто.

— А это какие-то туристы посмотрели на Медноговсадника, походили по Эрмитажу и теперь домой уезжают, — отозвалась Жанна,судя по надписи на автобусе, в Ганновер…

— В Ганновер? — переспросила Ирина. — Хорошийгород!

Они с Жанной выразительно переглянулись.

Жанна затормозила рядом с автобусом, с той стороны, где никогоне было, и открыла дверцу.

— Быстро! — прошептала она, выскакивая из машины.

— А что такое? — протянула непонятливая Катя.

— Не задавай вопросов, помогай! — прошипела Ирина,бросаясь к багажнику. Чемодан с его многострадальным содержимым втроем кое-как выволоклинаружу и быстро затолкнули в багажное отделение автобуса. Никто, кажется, необратил на них внимания. Туристы дружно искали какую-то фрау Мюллер, котораяопоздала к автобусу.

Подруги вернулись в машину, и Жанна бодро покатила в сторонуНевского проспекта.

— Ганновер посмотрит, — мечтательно проговорилаКатя, оглядываясь, — говорят, действительно хороший город.., только как жеон совсем без еды проделает такую дорогу?

— Да, Катька, ты неисправима! — вздохнулаИрина. — Кроме еды, ни о чем думать не можешь!

— А вот мне хотелось бы увидеть лица этих немецкихпенсионеров, — добавила Жанна, когда они обнаружат в своем багаже этогокрасавца!

— Хорошо, что мы не будем при этомприсутствовать, — поставила Ирина точку в дискуссии.

Рослый блондин в черном, хорошо сшитом костюме пошевелился иоткрыл глаза. Все тело болело, в голове ворочались гусеницы тяжелого трактора,а во рту было сухо, как в пустыне Сахара. Блондин сидел на скамейке в каком-тосаду. Он не помнил, как оказался на этой скамейке, больше того, не помнил даже,кто он такой. Рядом с ним сидел человек в таком же точно, как у него, черномкостюме, а с другой стороны — грязный бомж с воровато бегающими глазками. Бомжпридвинулся еще ближе и осторожно залез рукой в карман блондина.

Это было уже слишком. Блондин схватил бомжа за руку.

— Отпусти! — взвизгнул тот. — Я ничего такогоне делал! Отдохнуть присел на скамейку! Что, уже нельзя?

— Ага, — блондин еще сильнее сдавил грязнуюруку. — А рука ко мне в карман сама зашла!

Погулять!

— Отпусти, — проговорил бомж гораздо тише,выразительно сверкнув глазами. — Тебе же лучше будет!

— Это еще почему?

— А у меня СПИД!

— Что? — блондин резко отдернул руку.

Что такое СПИД, он помнил. Бомж захихикал и отскочил:

— Да не бойся, шучу!

Блондин моргнул, и бомж словно растворился в воздухе, толькокусты зашуршали, обозначая его траекторию.

Блондин в черном костюме встряхнул головой. Память понемногуначала к нему возвращаться. Он вспомнил, что его зовут Витя Курносов, дляблизких друзей — Витек, а соседа по скамейке, одетого в такой же, как у него,черный костюм, — Толик Морозов. Он вспомнил также, что они с Толиком,точнее, с Толяном работают в одной, так сказать, фирме, и что сегодня их втроем(да, действительно, с ними был еще третий!) отправили на важное дело, и оникуда-то пришли.., только вот в чем заключалось поручение, куда они направлялисьи, самое главное, — как оказались на скамейке в саду, — Витя никак немог вспомнить.

Толик зашевелился и тоже открыл глаза. Он удивленнозаморгал, закрутил головой, и Витя понял, что боевой напарник знает осегодняшних событиях не больше него.

— Привет, Толян! — приветствовал он очнувшегосяколлегу.

— Толян? — переспросил тот, и лицо егопосветлело. — Да, я же правда Толян! А ты — Витек! Правда?

— Правда, правда, — кивнул блондин.

— А где это мы?

— А черт его знает, — Виктор пожал плечами. —Помню, как мы с тобой и с Геной пошли на задание, а на какое и что дальше было— убей не вспомню! Просто темнота какая-то перед глазами!