— И я ни черта не помню! — Толян потер лоб. —Что это с нами? Накурились что ли, дури какой-нибудь? Или выпили что-топаленое?

— Может, Гена что-нибудь знает?

— Может, и знает, только где этот Гена?

— Надо в фирму идти…

— Пешком, что ли? Где хоть наша машина?

— Наверное, там же, где Гена…

Перспектива идти куда-то пешком обоих напарников невоодушевляла. Они уже очень давно передвигались исключительно на колесах.

— Во, а у меня мобила есть! — радостно заявилВиктор, вытаскивая из кармана новенькую «Нокию».

— Это тебе сильно повезло, — вздохнулТолян, — не успели, выходит, добрые люди по твоим карманам полазить. Уменя вот мобильник увели, и бумажнику тоже ноги приделали…

Как выяснилось, название родной фирмы и даже номер еетелефона они не забыли, и через полчаса за ними приехал знакомый парень изофиса.

— Ну, пацаны, — предупредил он их. — Имейте ввиду, что Степаныч рвет и мечет, он вам сейчас такую клизму вставит, что малоне покажется!

Войдя в кабинет Степаныча, директора по вопросамбезопасности, Витек и Толян скромно остановились у порога и опустили глаза впол. Ничего интересного они там не увидели, обыкновенная испанская плитка.

— Ну, орлы, докладывайте, — многообещающим голосомначал Степаныч, — где были, что делали?

— Не помним, — покаянным голосом проговорил Толян.

— Куда друга своего подевали — тоже не помните?

— Не помним…

— И где машину потеряли — тоже не помните?

— Тоже… — Толян опустил голову еще ниже.

— Где же вы так нажрались, — заревел Степаныч, такчто задребезжали стекла в окнах немецкой фирмы «Рехау», — какой же дрянивы накурились, что ни черта не помните?

— Не помним… — повторил Толян, как заведенный. —Пришли в себя в саду на скамейке…

— Ну да, закрытый перелом, потерял сознание, очнулся —гипс… — насмешливо проговорил Степаныч. — Ну что, придется вас для восстановленияпамяти на курорт отправить. Авось все там вспомните…

— На какой курорт? — растерянно спросил Толян,поднимая на босса глаза.

— Курорт у нас в фирме один, — Степаныч откинулсяна спинку кресла и криво усмехнулся, — отделение на Чукотке. Там как разлюди очень нужны, оленей пересчитывать…

— Степаныч, — со слезой в голосе протянул Толян, явсе понимаю, виноваты, искупим, как говорится, смоем кровью, ты только скажиради бога — куда нас сегодня посылали?

— Что, правда, что ли, ничего не помните? — вголосе начальника прозвучало недоверие.

— Мамой клянусь! — Толян ударил себя в грудь.

— Посылал я вас к старичку-профессору, заслуженномуботанику всех народов, — ответил Степаныч, с интересом оглядев своих растерянныхподчиненных, — несколько вопросов ему задать.

— К старичку? — растерянно повторил Толян. Это,выходит, нас старичок так уделал?

— Выходит, — кивнул босс, — только вам ещеповезло, а вот куда он Гену дел — вопрос остается открытым…

Шурик Ковров находился в крайней степени озабоченности. Онтерзался мыслями. Такое состояние вообще было для него нехарактерно, к тому жемысли эти были не слишком приятными. Золотозубый уголовник поставил перед нимсовершенно конкретную задачу: охмурить свою бывшую жену Катерину Дронову имежду делом провентилировать у нее вопрос насчет сиреневых, особо ценныхкамней. Специального плана, как очаровать Катьку, у Шурика не было, онпонадеялся на вдохновение да на авось. Действовать нужно скорее, а то как быуголовник не рассердился. Для чего тому нужны фиолетовые камни и что это заштука, Шурик решил не думать. В его положении выбирать не приходилось.

Итак, на следующее утро после разговора со страшным типомШурик купил букет недорогих гвоздик отвратительного поросячье-розового цвета иотправился с этим скромным подношением на улицу Маяковского, где, как онпомнил, жила Катя после развода с ним. Еще бы ему не помнить, когда он самзапихнул Катьку в эту запущенную коммуналку, где обитали в то время двесварливые старухи с котом, страдающим ожирением, и с потолка на кухне все времясыпалась штукатурка. Себе же предприимчивый Шурик после развода оттяпал уКатьки вполне приличную однокомнатную квартирку. То есть это раньше онаказалась приличной, тут же со вздохом констатировал Шурик, теперь же стыднодаже считать это жилплощадью. После трагической смерти Зинаиды Шурику пришлосьспешно уползать в родимые пенаты, ибо выяснилось, что больше у него ничего нетуни жилья, ни денег. Антонина Сфинкс пустила его пожить в свои четырехкомнатныехоромы, но не уставала напоминать сожителю, что он тут никто и звать никак.Шурик только тяжело вздыхал, Антонина надоела ему до чертиков, но податьсябедному несостоявшемуся художнику было абсолютно некуда.

На улице Маяковского Шурика встретил малопривлекательныймужик с бычьей шеей и маленькими злобными глазками. Мужик не представился, ноодет был по-домашнему — в спортивные брюки, вытянутые на коленях, и синюю,довольно несвежую трикотажную майку, из чего Шурик сделал вывод, что мужикявляется Катиным соседом. Мужик неодобрительно покосился на увядающие гвоздикии заявил, что Катерина по этому адресу прописана, но давно уже не живет, атолько приходит изредка, проверить, как и что. На бесхитростный вопрос Шурика,где же Катя живет, мужик отчего-то очень рассердился и сделал вид, что не понялвопроса, однако поглядел при этом так грозно, что Шурик повторить вопрос нерешился.

Он не знал, что Катя звонила соседу вчера вечером и просиланикому не давать ее адреса и телефона.

Шурик поглядел, как майка чуть не лопается на бицепсахКатиного здоровенного соседа, и вынужден был уйти несолоно хлебавши, но такойафронт ею не остановил. С улицы Маяковского он отправился прямиком в Союзхудожников на Малой Морской. Пока Шурик давился в троллейбусе, гвоздики совершенноувяли и приобрели нетоварный вид. Нечего было и думать всучить их кому-нибудь вофисе, любая уважающая себя женщина сочла бы такой презент за личноеоскорбление. Шурик выбросил букет, который уместнее было бы называть веником, впервую попавшуюся урну и купил в ларьке коробку конфет под патриотическимназванием «Родные просторы».

В Союзе художников секретарь, однако, сказала, что КатеринаДронова совершенно не участвует в общественной жизни, не ходит на собрания идаже ежегодные взносы получить с нее всегда очень трудно. Ни с кем из братьевпо цеху Катерина не общалась, работы свои продавала от случая к случаю, и гдеона в данный момент проживает, они в Союзе понятия не имеют. Однако конфеты всеже сыграли свою положительную роль, секретарь направила Шурика к своейприятельнице, которая работала в художественной галерее «Арт Нуво» и должнабыла знать Катины координаты.