– Чему обязан высокой честью? – встречая Дайма на полпути и делая приглашающий жест в сторону гостевого кресла около письменного стола, осведомился советник.

– А, оставьте, мой светлый шер, – отмахнулся Дайм, одаривая советника милостивой улыбкой. – Обойдемся без формальностей. Считайте, что я всего лишь заглянул к вам на чашечку чаю, поболтать о том о сем.

– Цуаньский с лотосом, – велел советник торчащему у дверей адъютанту и вернулся на свое место за столом.

Дайм кивнул и улыбнулся еще слаще, мол, как приятно, что вы помните мои привычки, дорогой советник. На что советник ответил совсем уж приторной улыбкой, мол, как же не помнить, драгоценный вы наш куратор, если семь лет сам подавал вам этот чай, пока вы изволили секретничать с герцогом Альгредо.

– Ну, рассказывайте, советник, рассказывайте. – Дайм откинулся на спинку кресла, с интересом глянул в окно, где подметал плац одинокий гвардеец, затем на рисованную карту Суарда, занимающую половину стены по правую руку от советника. – Какие новости, что говорят в народе…

– В Суарде все спокойно, слава его всемогуществу и Двуединым. – Советник осенил лоб малым окружьем и продолжил тоном светской беседы: – Народ дружно празднует Осеннее Согласие, печалится о безвременно покинувшем нас короле Тодоре, радуется отменному урожаю, притоку туристов и снижению налога на хмель. Ставки на проявление дара у следующего императорского ребенка идут один к двенадцати, на смену фаворитки в этом месяце – два к одному. Фаворит бычьих скачек тот же, что и в прошлом году, на него ставят один к двадцати. На вашем возвращении из Хмирны генералом МБ букмекеры изрядно погорели, так что нынче весьма осмотрительны. Зато надеются свести дебет с кредитом после королевской свадьбы.

– А каковы ставки на удачное покушение до окончания срока регентства?

– Один к пяти, – пожал плечами советник. – Боюсь, что тут букмекеры снова прогадают. У них неверная информация о составе участников.

Дверь в кабинет отворилась, пропуская адъютанта с подносом. Советник замолк, указал ему жестом на свой рабочий стол. Лишь когда адъютант, расставив чашки, вазочки и корзиночки, покинул кабинет, Дайм продолжил.

– И каковы ваши прогнозы, шер Гильермо?

– Вы же не осудите, светлый шер, мое скромное желание несколько поправить финансовое положение, – пожал плечами советник. – Я поставил трехмесячное жалованье на то, что его величество в день своего совершеннолетия получит Большую печать. Учитывая, что ставка один к девяти, пожалуй, я повторю.

– Весьма остроумно, – кивнул Дайм. – Не за эту ли ставку ее высочество на вас прогневались? Ристана никогда не одобряла азартных игр, даже в дни Осеннего Согласия.

– О нет, мелкие слабости подданных, не мешающие делу, ее высочество не заботят. Изволите печенье?

– Благодарствую. Вы продолжайте, советник. Так приятно после долгого отсутствия приехать в благословенный Суард и увидеть, что ничего не изменилось. Все те же сплетни в газетах, все те же подпольные тотализаторы… чудный чай, да. Но это не тот сорт. Куда делся поставщик?

– Дела достопочтенного пошатнулись во время мятежа, и он покинул провинцию. Теперь лучшие чаи поставляет с востока торговый дом герцога Аба-Саул.

– Надеюсь, вас не затруднит к завтрашнему утру подготовить сводку по всем купцам, дела которых пошатнулись или поправились за счет мятежа. И сводку по агентурной работе в освобожденных от мятежников городах. Наш пресветлый император желает знать подробности, вы же понимаете. Такие странные слухи! – Дайм покачал головой. – А отчеты от вашего ведомства в последнее время столь скудны…

– Разумеется, все, что угодно его всемогуществу.

Шер Гильермо снова благочестиво осенил лоб. Держался он превосходно, ни разу не сбился с тона, не позволил себе ни единого жеста, способного выдать досаду, ни единой слишком сладкой улыбки. Вся поза его, тон, взгляд, все дышало искренним желанием сотрудничества и взаимопонимания на благо Империи. Но вот незадача, Дайм все равно не доверял бледному верзиле ни на динг: шер Гильермо может быть верен лишь Ристане, а может – Люкресу или самому Мертвому богу. Не зря же носит его амулет-блокатор.

– Вы так любезны, советник. Но это не все… я не надоел еще своими просьбами?

– Что вы, светлый шер. Для меня честь служить империи!

– Так вот, советник. – Дайм резко подобрался и сменил тон. – Капитан Герашан – мой сотрудник. Извольте не мешаться у него под ногами и не отвлекать от дел. У вас нет шанса удержаться на посту главы Тихой гвардии после отставки регентши, но есть шанс сохранить жизнь и здоровье. Воспользуйтесь им. Империи нужны верные слуги.

Пока он говорил, маска любезности на лице советника Гильермо перетекла в искреннюю настороженность и неприязнь. Ни страха, ни досады – и ничего, за что можно было бы уцепиться и докопаться до его связи с Люкресом или кому там он служит на самом деле.

«Параноик ты, Дюбрайн», – обругал себя Дайм, но недоверие к советнику сменилось уверенностью в его двойной игре.

– Благодарю за совет, светлый шер. – Советник на миг склонил голову. – Вам угодно что-то еще?

– Чтобы вы выполняли приказы короля. Все, которых регентша не отменила официально.

– Разумеется, светлый шер.

– О беседе с Сильво… – В руке Дайма возникло очиненное гусиное перо, из старых запасов Альгредо; перо метнулось к карте и вонзилось с особняк Седейра, где сейчас пил вечерний чай с тестем граф Сильво, разминувшийся с Даймом на какую-то четверть часа. – И Торрелавьеха… – Второе перо воткнулось где-то около главной торговой улицы. – Доложите письменно к завтрашнему утру. – Дайм легко вскочил с кресла, подмигнул советнику. – И найдите нового поставщика чая. Герцог Аба-Саул так любит золото, что его чай отдает кха-бришем.

Вместо ответа советник встал и поклонился.

Дайм усмехнулся, кивнул и покинул кабинет, чуть не отдавив ногу любопытному адъютанту. Хмыкнул, окинул его пренебрежительным взглядом и быстро зашагал прочь, в западное крыло. Время отсрочек закончилось.

Быстрого шага, как и уверенности в собственном самообладании, хватило аккурат до безлюдной галереи Масок. Чем ближе было к башне Заката, тем ярче Дайм ощущал все, что в ней происходит, и впервые проклинал свою кровную связь с Линзой. Никакой возможности солгать себе, не знать, чем Шуалейда занимается с мальчишкой и как счастливы оба. Если бы Дайм мог нырнуть в это их счастье, захлебнуться и не думать о том, что он сейчас – просто друг. Защитник. Лишний.

От того, что он помнил – как это, быть с ней единым целым, быть любимым, быть осью ее мира – сейчас становилось лишь горше. Потому что как бы ни хотелось закрыть глаза и не видеть, он не мог.

Видел.

Знал.

Мальчишка – ее судьба. Та, которую довольно лишь раз встретить, и все. Не уйти. Не спрятаться. Не изменить.

Он просто не успел. Упустил свой шанс. Доверился темному шеру…