Тем временем Харитон, притормозивший на обочине, склонился к пустому сиденью, высматривая свою пропажу. Но сиденье оставалось пустым, сколько бы он ни смотрел на него. Уже готовый разразиться проклятиями, Харитон вдруг заметил торчащий из небольшой щели между дверцей и креслом угол доски.

— Уф-ф-ф… — тяжко выдохнул он, извлекая икону. — Наверное, соскользнула, когда я маневрировал. Из-за какого-то придурка столько волнений. Больше не пугай меня, — с укоризной взглянув в глаза Богородицы, добавил он.

Достав икону, Харитон вновь положил ее на сиденье и в этот момент услышал со стороны моста страшный визг тормозов. Повернув голову, он увидел кувыркающийся в воздухе черный седан. Раздался взрыв, и тут же из оврага поднялся огромный столб дыма и огня.

На трассе уже не было ни одного автомобиля, лишь посреди узкого мостика одиноко стоял асфальтный каток.

Медленно проезжая по мосту, Харитон глянул вниз, но увидел лишь охваченный пламенем искореженный кусок железа, еще несколько минут назад бывший вполне приличной иномаркой.

— Вот чем заканчивается плохое поведение на дорогах, — глубокомысленно резюмировал он.

Занятый мыслями об иконе, он не видел подробностей аварии и был уверен, что причина ее — невменяемость водителя черной легковушки.

Харитон вызвал Службу спасения и вновь надавил на газ.

В это время на окраине Кащеева перед самым выездом из города происходил очень нервный разговор. В стороне от дороги, притаившись в укромном месте, стоял черный «БМВ». В ночной темноте был хорошо заметен свет, исходящий от дисплея телефона, по которому сейчас говорил пассажир заднего сиденья.

— То есть как не отвечает? — раздраженно спрашивал Сазан. — С ним что, связи нет? Что значит, была и пропала? Мы ведь договаривались непрерывно докладывать, как идет дело. Он его до моста довел? Довел, ясно. И? Что значит, отключился? В самый интересный момент взял и отключился?

Несколько минут Сазан молча слушал, что говорил ему абонент, потом, выругавшись, прервал связь.

Успокоившись, он снова взялся за телефон:

— Гриша? Это я. Выдвигай своего стрелка. Похоже, на мосту пошло не по плану.

Через несколько минут после этого разговора возле автомобильной трассы, ведущей из города Кащеева, произошло следующее. Там, где дорога круто поворачивала, уходя в село Овражное, из лесополосы, идущей вдоль обочины, показался человек. Одетый во все черное, в этот поздний час он был почти незаметен.

Осмотрев заросли, он выбрал подходящее место, откуда была хорошо видна дорога. Вскинув на плечо снайперскую винтовку, мужчина в черном нацелил ее в сторону трассы. Там уже виднелся свет фар одиноко движущегося автомобиля.

Отъехав от мостика, Харитон первое время часто поглядывал на икону, будто опасаясь, что она вновь исчезнет. Но, проехав несколько километров, утратил бдительность. Подъезжая к месту, где трасса резко, почти под прямым углом, поворачивала направо, он смотрел только вперед и не замечал, что на боковом стекле, прямо напротив его виска появилась маленькая красная точка.

Часть трассы, где сейчас ехал Харитон, недавно ремонтировали, она была практически ровной, без кочек и выбоин. Машина шла плавно.

Подъезжая к повороту, Харитон услышал справа от себя странный стук и, взглянув на сиденье, увидел, что икона соскользнула с него и теперь лежит на коврике. Такое падение могло произойти от резкого торможения или если бы машина подскочила на кочке. Зная, что ничего подобного не было, Харитон в недоумении притормозил и наклонился, чтобы поднять икону.

«Нет, ну просто живая! — подумал он, проявляя чудеса ловкости, чтобы одновременно достать с пола икону и удержать машину на дороге. — Вот живая, и все тут!»

В этот момент раздался звук, похожий на то, как если бы в стекло бросили камушек. Поднявшись и вновь устроив икону на сиденье, Харитон взглянул на боковое стекло. То, что он там увидел, заставило его рвануть так, будто двигатель машины был оборудован турбиной. Ровное, аккуратное, будто выведенное циркулем, на стекле боковой дверцы виднелось пулевое отверстие. Во все стороны, делая его похожим на маленькое солнце, шли тонкие лучики треснувшего стекла.

* * *

В то время как Харитон на всех парах мчался к столице, поминая последними словами город Кащеев и прилегающие окрестности, к оврагу, где еще дымились обгоревшие остовы двух автомобилей, съезжались спасательные службы.

Спустившись вниз, бригада врачей обнаружила тела двух мужчин. Одно из них почти полностью сгорело. Ожоги на теле второго пострадавшего, находившегося внизу, под завалами искореженного металла, были множественными, но совместимыми с жизнью.

Осторожно вытащив пострадавшего из кучи металлолома, спасатели попытались привести его в чувство.

— Как вас зовут? — спросила медсестра, увидев, что у пациента дрогнули веки. — Можете назвать свое имя?

— Имя? — невнятно переспросил тот. — Павлик. Павел. Павел Стригун.

На следующее утро после расстрела в лесу детей и монахов Валерий Раскатов проснулся со страшной головной болью. Вчера вечером, вернувшись в Овражное, он со своей бригадой хорошо отметил очередной «акт возмездия», так что сейчас с трудом соображал, где находится.

На деревянном столе в прокуренной комнате стояли пустые бутылки и тарелки с остатками закуски. Под столом и на лавках вповалку лежали храпящие революционеры.

Припоминая вчерашние события, Раскатов постепенно приходил в себя. И чем яснее становилось сознание, тем хуже были ощущения.

«Черт! Кажется, переборщил, — потирая виски, думал он. — Пацанов надо было оставить. Не хватало еще взыскание из-за них получить».

Он скинул вонючую, насквозь пропитанную потом рубаху и вышел из избы. Во дворе стояла кадушка с водой. Раскатов, фыркая и отплевываясь, с удовольствием в ней ополоснулся. Посвежевший и взбодрившийся, он подошел к ветхому забору, отделявшему его двор от соседского, и громко позвал:

— Егоровна! Подь сюда!

Из скособоченного домика выползла сморщенная бабка и направилась к забору.

— Принеси-ка. Там есть у тебя, я знаю.

— Окстись, милок! И так уж целковый задолжал.

— Неси, неси. А то знаешь! Мигом хибару твою опечатаю. По законам революционного времени.

Кряхтя и охая, бабка зашаркала обратно в дом. Минут через пять она появилась вновь, бережно, как ребенка, держа в руках литровую бутыль, полную мутной жидкости.

— Так как же с расчетом будет, милок? Заплатить бы надо.

— Не бойсь, не обманем, — говорил Раскатов, забирая бутылку. — Опосля за все разом расплачусь.

Он вернулся в избу, взял со стола пустой граненый стакан и, плеснув в него самогона, залпом выпил. В голове посветлело. Постепенно начал вырисовываться план действий.