Он соскочил с лошади и направился к монастырской церкви. Оттуда уже выходили Антоний и Аркадий, заметившие незваных гостей в окно.

— Ага! Вот и первые пташки, — широко улыбнулся Раскатов. — Здорово, отцы! Именем революции я уполномочен провести в вашей богадельне ревизию. Полный обыск и изъятие ценностей. Добровольная сдача казны зачтется.

— У нас нет казны, — ответил Антоний. — Монастырь бедный, живы чем Бог пошлет.

— Ой, батя! Вот это уж ты мне не рассказывай! У вас, попов, всегда кубышка припрятана, уж я-то знаю. Если сразу скажешь где, чтобы нам не трудиться, обещаю смягчить твою участь.

— Ищите. Что найдете, все ваше. А кубышки у нас нет.

Тем временем бойцы спецотряда, обходя кельи, выгоняли на улицу всех, кто еще оставался в монастыре. Среди людей в длинных черных одеяниях, сбившихся в тесную кучку посреди двора, выделялся пожилой монах с длинной, белой как снег бородой. Глаза его были красны от слез, но сейчас он не плакал. Во взгляде, отрешенном и бесстрашном, читалась готовность принять все, что пошлет судьба. Как будто все, что могло совершиться в его жизни, уже совершилось и теперь, что бы ни произошло, уже не имело никакого значения.

— Это все? — удивленно приподнял бровь Раскатов.

— Все, кто здесь, — доложил Колпаков. — Во многих комнатах пусто.

— Хм, странно. Ладно. Этих ты пока в сарае запри, Колпаков. Мы ими после займемся. Сейчас у нас поважнее дела есть.

Колпаков и Воронин повели монахов во главе с настоятелем в сарай, а Раскатов с остальными членами бригады отправился в монастырское общежитие делать «ревизию».

По дороге он отозвал в сторонку Стригуна и вполголоса спросил:

— Отсюда только одна дорога? Или еще есть?

— Была еще одна, только по ней давно уж никто не ездит. Она, поди, буреломом завалена. Длинная она, в круговую идет, в обход. По ней до Овражного-то целый день добираться. Кому охота? Эта короткая, напрямую. По ней и ездят. Удобно.

— Ясно. Ты вот что, Стригун, ты мне эту неудобную дорогу тоже проверь. Так, на всякий случай. Что-то больно уж мало монахов тут, в этом вашем монастыре оказалось. Или их всегда столько было?

— Не знаю. Это лучше у них спросить. Или из Кащеевки у кого. Из тех, кто часто тут в этой церкви бывает. А я не знаю.

— Вот ты и узнай. Общежитие-то, гляди, какое большое. А живут в нем, выходит, семь дедов древних. Как-то подозрительно. Съезди, проверь. Возьми с собой кого-нибудь, чтоб не скучно было. Вон, хоть Колосова. Посмотришь, так ли уж там все завалено. На короткой дороге мы никого не встретили. Может, на длинной кто попадется. Колосов! — громко позвал Раскатов. — Подь сюда на минутку. Тут товарищ Стригун тебе пару слов сказать желает.

Через несколько минут два всадника выехали с монастырского двора и скрылись в лесной чаще.

А революционный отряд занялся привычным грабежом.

Начав с монастырского общежития, бойцы не пропустили ни одного помещения. В поисках заветной «кубышки» они не поленились заглянуть в каждую щель, перевернули вверх дном все, что попалось на пути.

Но несметных богатств обнаружить не удалось. Раздосадованные «ревизоры» принялись крушить храмовую утварь, вымещая недовольство на лампадах и образах. А вскоре нашли другой способ поднять себе настроение. В монастырских погребах оказались запасы вина и закуски. Устроившись в трапезной, непрошеные гости принялись пировать.

К вечеру все были сыты и пьяны и, несмотря на небогатый «улов», чувствовали себя отлично.

Раскатов сидел за главным столом, там, где обычно сидел настоятель, и, осушая стакан за стаканом, давал указания подчиненным.

— Там это… книжки какие-то нашли, — кося глазом на большую бутыль темного стекла, стоявшую на столе, докладывал Колпаков. — Куда их?

— Книжки? Что за книжки? — поинтересовался Раскатов, закусывая квашеной капустой.

— Не знаю. Молитвенники, что ли…

— Молитвенники? Сжечь! Чтоб духу поповского на моей территории не было.

— Во дворе, что ли, жечь-то? — уточнял Колпаков.

— Во дворе? Хм… Не знаю. А ты где их нашел?

— А там у них комнатенка маленькая, в уголку. Там они и набиты. До потолка почти.

— Так и чего тебе еще? Зачем во двор тащить? Запалить комнатенку, да и вся недолга.

— Запалить?

— Запалить!

— А если дальше перекинется?

— Туда и дорога. Дотла изничтожить гнездо поповское!

В это время в трапезную вошел Стригун.

— Привез, — конспиративным полушепотом, будто боясь, что его подслушают, сообщил он командиру. — В самую точку вы угадали, товарищ Раскатов, не все они здесь были. В бега подались, крысы церковные. По старой дороге уйти хотели.

— Вон оно как? — Серый взгляд Раскатова стал жестким и колючим, он будто даже протрезвел. — Уйти, говоришь, хотели? Законной власти неподчинение оказать? Где они?

— Там, на дворе. В телеге сидят, под охраной. Как были, так и доставил.

— Та-а-ак. Именем революции! — выкрикнул он, шумно вставая из-за стола. — Всех в расход!

— Да там… дети да деды старые, — испуганно округлив глаза, попытался пояснить Стригун. — Чего их в расход? Они и сами скоро…

— В расход! — в бешенстве прокричал не привыкший к неповиновению Раскатов. — Или сам на их место хочешь?!

Рука его потянулась к нагану. Стригун, окончательно струсив, засуетился:

— Что вы, что вы, товарищ Раскатов! Пожалуйста, успокойтесь. Это я просто так сказал. По глупости. В расход так в расход. Чего их жалеть, попов этих. Только народ дурят. Кровопийцы.

— То-то, — садясь на прежнее место, угрюмо проговорил командир. — Сейчас запри их пока вместе с остальными. А как стемнеет, выстроишь в ряд там, где-нибудь подальше, возле сортира да и шлепнешь.

— Здесь неудобно будет, — чувствуя, как трясутся колени, решился возразить Стригун. — Больно уж деревня близко. Услышать могут. Пойдут разговоры. Как да что. Это ведь как бы оно… как бы без суда, без следствия получается. А люди здесь знаете какие. Самое гнилье. Им только повод дай. На весь свет разнесут чего и не надо.

— Да? — мутно взглянул Раскатов. — И что мне, по-твоему, прокурора сюда вызывать?

— Зачем прокурора? Просто келейно надо сделать, по-тихому. В лесу где-нибудь. Отвести подальше да там и распорядиться.

— Да?

— Не сомневайтесь. Верно говорю.

— Ладно. В лесу так в лесу. Только связать их надо будет. А то разбегутся, как овцы, не соберешь. Ступай, скажи, чтобы тех, что мы здесь нашли, из сарая выводили. Я сейчас подойду.

Стригун вышел, а Раскатов налил еще вина и проверил заряд револьвера: