— Мерида, — сказал Итан. — Мы готовы. Я долго думал и…

— Я не могу сделать это сейчас, — прервала его она.

Она знала, что в любую минуту может сломаться и признаться, как сильно любит его. Более того. Признаться, что, несмотря на все, что о нем пишут и говорят, он очень хороший человек.

Будь это не так, она не любила бы его так сильно.

Она не сомневалась, что если во время родов она будет признаваться ему в любви и умолять не расторгать брак, он вынужден будет согласиться. Но это будет чистой манипуляцией.

Но он не любил ее так, как она любила его, с такой всеобъемлющей страстью, и она не была бы удовлетворена крошками, падавшими с его стола.

— Уходи, — сказала она. — Дай мне поспать.

— Я не поеду домой.

— Тогда пойди посиди с отцом.

— Но уже полночь.

— Сомневаюсь, что его волнует, который сейчас час, если это может быть его последним часом на земле. Иди.

И у него не осталось выбора, кроме как послушаться.

— Я вернусь в шесть часов — если только не будет каких-нибудь изменений.

Итан поговорил с медсестрой, оставил ей номер своего мобильного телефона, но вместо того, чтобы пойти к отцу, он вышел в засыпанный снегом парк.

У него было столько планов на сегодняшний вечер.

Но Мерида была права. Они еще не были готовы к появлению ребенка.

Он посмотрел на холодное серое небо и подумал, что время его отца близится к концу. Была полночь, и, без сомнения, его напичкали лекарствами, и он сейчас спит. Но он все же послал ему сообщение.

«Привет. Мериду положили в больницу. Ничего не ожидается до завтрашнего утра».

«Хорошие новости! Как она?»

Итан был ошеломлен, что его отец даже под действием лекарств смог написать ему.

«Спит. Хочешь, составлю тебе компанию?»

«Звучит заманчиво».

Итан вошел в палату отца. Джоб сидел в кровати.

— Как она? — спросил он.

— Еще только начало, очевидно. Она спит — ей сказали, что она должна отдохнуть.

Он сел на стул рядом с кроватью отца.

— Ее подруга приезжает завтра? — спросил Джоб.

Итан кивнул.

— Я пошлю водителя в аэропорт. Мне лучше остаться здесь.

Джоб хмыкнул.

— Ты присутствовал при нашем рождении?

— Да, — кивнул Джоб. — Но не слишком часто бывал с вами после этого. — Он посмотрел на младшего сына. — И я очень сожалею об этом.

— Ты любишь свою работу… — сказал Итан.

— О да, я люблю работу.

— Тогда о чем ты сожалеешь?

Джоб промолчал.

— Я знаю, что тебе приходилось нелегко с мамой, — сказал наконец Итан. — И я не виню тебя за то, что случилось у вас с Меган. Я винил тебя, когда был моложе, потому что очень скучал по ней, и я думал, что это твоя вина, но…

— У нас с ней ничего не было.

Мир, казалось, замер.

— Меган пришла ко мне и сказала, что не может больше терпеть — что у нее нет выхода, кроме как уволиться.

— Из-за чего?

— Из-за того, как ваша мать обращалась с вами. Однажды она оставила тебя лежать на диване лицом вниз. Потом бросила Эйба одного в ванне… Меган просто не смогла больше терпеть это.

Он уставился на отца и вспомнил, как его вытащили из машины и поставили под горячий душ. Он понял, что чуть не умер тогда.

— А почему ты позволил всему миру думать, что у тебя была с ней связь?

— Сначала это придумала твоя мать. А потом она погибла, и было проще позволять вам думать, что она была идеальна.

— Но она такой не была.

— Нет.

Для Элизабет Деверо ее дети были лишь игрушками. Она заставляла их улыбаться на камеру и забывала об их существовании, когда камер рядом не было.

Но она любила свое место под солнцем, и любая угроза ее благополучию должна была быть немедленно устранена.

Как Меган.

Элизабет заставила всех думать, что няня — распутница. А когда Джоб потребовал развода, угрожая ей, что расскажет правду о том, как она обращалась с сыновьями, она попросту сбежала, не задумываясь над тем, какой хаос оставила после себя.

— Я сказал Мериде, что сойду в могилу, не рассказав вам правды…

— Мерида уже все знает?

— Конечно, знает.

— Так почему она не сказала мне ничего?

— По той же причине, что и я. Не хочется доставлять боль тем, кого любишь. А я люблю тебя, сынок.

— Я тоже тебя люблю.

— А теперь иди к своей жене.

Итану хотелось быть рядом с Меридой, но ему и не хотелось уходить от отца, и Джоб, очевидно, заметил в его глазах нерешительность.

— Я еще не умираю, — сказал он.

— Ты уверен?

— Я хочу узнать, кто у вас родится.

— Внук или внучка, — сказал Итан. — А ты станешь дедом. Но ты ведь знаешь, кто у нас будет?

— Нет, — покачал головой Джоб.

— Лжешь.

— Не лгу. — Он кивнул в сторону стола. — Открой это.

— Что?

— Ящик.

Итан открыл ящик и увидел там конверт.

— Я попросил акушера Мериды записать это на бумаге, на всякий случай…

Итан вытер слезы и улыбнулся.

— Это не фарс, папа. Я хочу, чтобы ты знал, что я люблю ее…

— Я знаю. Я понял это в тот вечер, когда увидел ее.

— Но как ты догадался?

— Ты присматривал за ней даже после подписания контракта. Было много разных мелочей. Но главное то, что ты женился на ней.

— Я не откажусь от Мериды и от ребенка, — сказал Итан.

— И позаботься об Эйбе. Я беспокоюсь о нем.

— С Эйбом все будет в порядке.

— Нет. — Джоб покачал головой. — Я не доживу до того дня, когда он остепенится. Но пообещай мне, что присмотришь за ним?

— Сомневаюсь, что это доставит ему удовольствие, — сказал Итан и уже серьезным тоном добавил: — Обязательно.

— Мерида уже знает, что ты любишь ее?

— Когда родится ребенок…

— Нет, — сказал Джоб. — Скажи ей сейчас.

— Ей нужно поспать.

— Кому захочется спать в одиночестве, если они могут узнать, что их любят? Я чертовски рад, что ты разбудил меня. А теперь иди. Мне нужно поспать. Я еще должен познакомиться со своим внуком или внучкой.