– Вы же знаете, что у меня есть основания для задержания, Марина Павловна! – укоризненным тоном проговорил следователь. – Для этого не обязательно иметь результаты экспертизы: господин Князев вполне может дождаться их в камере ИВС. Согласитесь, все улики пока что указывают на вашего клиента: орудие убийства, место преступления, шарф в крови…

– Что касается орудия, вы не доказали, что Далманову убил мой доверитель! – возразила Бондаренко. – Место – ну, да, согласна, Пудость – не такой большой населенный пункт, как Санкт-Петербург, но это не означает, что из всех ее жителей именно доктор Князев мог совершить убийство, верно? А шарф… Даже если он принадлежит моему клиенту, кровь на нем могла появиться любым способом и принадлежать кому угодно! Ваше самоуправство не пойдет вам на пользу, Петр Иванович, и я обязательно напишу жалобу прокурору и вашему начальству!

– Сделайте милость, Марина Павловна! – театрально поклонился Никифоров, отставив ногу и сделав вид, что подметает пол перьями несуществующей шляпы. – Парни, пакуем доктора!

Как в замедленном кино, Мономах словно со стороны наблюдал за тем, как на него надевают наручники и выводят на улицу. Сархат едва успел набросить ему на плечи пальто, а то он так и вышел бы в одной футболке – никого из «гостей» не заботило, что на улице по вечерам еще довольно холодно. Гурнов беспомощно посмотрел на Марину.

– Не волнуйтесь, Иван, все под контролем, – стараясь казаться спокойной, сказала она. – Ничего у них на вашего друга нет, это я вам говорю как специалист!

– Тогда зачем его задержали? – дрогнувшим голосом задал вопрос патолог. Его длинные, похожие на крылья цапли руки буквально ходили ходуном, словно он не знал, куда их девать – то ли засунуть в карманы брюк, то ли сложить на груди.

– Думаю, это – инструмент давления. Да, скорее всего, так и есть!

– То есть Никифоров надеется, что Моно… Володька сознается, если его засунуть в камеру?!

– Вероятно. Не переживайте ни минуты: уже завтра утром я его вытащу! А сейчас я, пожалуй, поеду домой: надо подготовиться к бою! А вы?..

– Я… я останусь, – пробормотал Гурнов, глядя на Сархата, весь вид которого просто умолял его не уезжать. – Завтра поеду прямо в больницу… Я позвоню вам, можно? Ну, спросить про…

Марина молча протянула ему свою карточку – золотистого цвета, с вензелями и прочими финтифлюшками.

– Только не очень рано, – предупредила она. – Первым делом завтра я отправлюсь к прокурору, а уж потом навещу Владимира Всеволодовича.

Иван уныло подумал, что то, что она сказала «навещу», а не «заберу», не вселяет ни малейшего оптимизма.

* * *

– Итак, давайте подведем итоги, – провозгласила Алла, когда опера собрались в ее тесном, но уютном кабинете. Они любили приходить сюда, так как здесь стояла отличная кофемашина, подаренная коллегами на юбилей, и она варила потрясающий кофе (о зернах, само собой, следователю приходилось заботиться самой, и забота, надо сказать, была не из дешевых: машинка оказалась капризной и принимала только дорогие сорта, так что своим качеством напиток был обязан не только технике). Вот и сейчас разговор не начинали до тех пор, пока каждый не был одарен чашкой горячего, невероятно ароматного кофе.

– Значит, Инга Цибулис характеризуется у нас двояко, – продолжила Алла, отхлебнув из своей чашки и зажмурившись от удовольствия: как она вообще жила до того, как стала счастливой обладательницей чудо-машинки?! – С одной стороны, ее превозносят за подвижничество в инновационной медицине, а с другой – терпеть не могут.

– Ну, это нормально, – пожал плечами Антон. – Каждый человек имеет врагов!

– Согласна, – кивнула Алла, – но не таких, которые его преследуют, поджигают почтовые ящики и протыкают шины… Кстати, не думаю, что этим все и ограничивается.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Дамир. – Цибулис рассказала что-то еще?

– В том-то и дело, что нет: у меня с самого начала создалось впечатление, что ее покровителю это все нужно больше, чем ей самой! Но я ни за что не поверю, что он обеспокоился из-за детских выходок чьего-то незрелого ума. Скорее всего, есть и письма с угрозами, и сообщения, только вот она молчит, как рыба об лед!

– Выгораживает кого-то? – предположил Белкин, насыпая в свой кофе сразу шесть ложек сахара.

– Мне тоже так показалось. Хотя возможен и другой вариант… Но давайте-ка по порядку, ладно?

– То есть по старшинству?

– Точно. Поэтому начну я. В общем, после разговоров с ее коллегами, которые не трудятся в «Светоче», у меня возникла к Цибулис пара вопросов, но не скажу, что я получила на них вразумительные ответы. Как я ни пыталась вывести ее на разговор о недоброжелателях, она не поддавалась, зато с удовольствием говорила о работе и о том, как жаль, что у нас экспериментальная медицина развита так слабо!

– А те двое? – полюбопытствовал Дамир. – Ну, которые…

– Я как раз к этому подходила. Так вот, насчет Куренной Инга сама недоумевает: та внезапно сбежала из больницы, а когда она ей позвонила, чтобы выяснить причину, не смогла ответить ничего членораздельного.

– А мне она все рассказала! – гордо выпятил грудь Белкин.

– И что же такого она тебе поведала? – скептически изогнул красивую бровь Антон.

Алла в очередной раз спросила себя, что Шеин делает в отделе? Ему бы в кино сниматься – тетки бы косяками преследовали его с букетами цветов! Правда, они и так преследуют, хотя пылу у них заметно убавляется, стоит Антону упомянуть о роде своей деятельности. Но многих и это не останавливает, ведь опера окружает ореол мужественности, которого недостает большинству артистов…

– Рассказала, что ее предупредила медсестра!

– Предупредила о чем? – спросила Алла.

– О том, что ей желательно поскорее уносить ноги из медицинского центра.

– Даже так… А почему, она объяснила?

– Просто сказала, что лечение Цибулис ей не поможет – и все.

– Занятно! И что, Куренная сразу подхватилась?

– Она – дама мнительная, вот и сделала ноги без долгих раздумий. Зато потом выяснилось, что никакого рака у нее нет!

– Да вы что, Александр?! – изумилась Алла.

– Видимо, ошиблись в онкологическом диспансере, а Цибулис приняла результаты их анализов на веру, не перепроверяя.

– И от чего же на самом деле страдала Куренная?

– Сейчас… – парень полез в телефон. Алла не понимала тяги современной молодежи к разнообразным гаджетам: они всю информацию хранят там, даже жизненно важную – о кредитных картах и банковских счетах! Она сама предпочитала старую добрую бумагу, которая, как известно, все стерпит, зато и тебя не выдаст. – Вот: киста молочной железы!

Алла едва сдержала смешок: конечно, в столь молодом возрасте слово «киста» вполне может быть незнакомо Белкину, однако все-таки это не такой сложный диагноз, который тяжело запомнить!