повязкой с вышитыми на ней золотой нитью широко открытыми глазками-обманками. Ананд словно на мгновение очутился под палящим солнцем Бенгардии – это в его душе зажглась искра.

И когда он открыл глаза, перед ним была Рашми.

– Ты настоящая! Ты та же, что и прежде! – ликовал Ананд.

Рашми осмотрела себя, словно видела себя впервые, и её мордашку осветила счастливая улыбка. Она сгребла Ананда в охапку, осыпая благодарностями, как гладиолусами.

Но они совсем забыли про Сиба, а между тем он нанизывал на копьё последнюю звезду и теперь сам сиял звездой, сделался больше и шелестел пожаром. Он повернул свою громадную голову в сторону двух тигрят и во всю мочь помчался к ним, крича так, словно его голос раздавался в пустом кувшине:

– Нет, нет, нет, что вы вытворяете! Я же сказал вам сидеть тихо! Как вы…

– Страшно тебе, боишься нас? – дерзко спросил Ананд и прищурился. Но Сиб даже не посмотрел в его сторону, вместо этого он не сводил горящих огнём и ненавистью глаз с маленькой тигрицы. – Или… или ты боишься её?

– Я никого не боюсь, Ананд! – взревел Сиб, и задрожали звёзды. – Теперь я – артифекс! И сейчас я обращу вас в пепел. А потом выжгу всю вашу Бенгардию дотла, камня на камне не оставлю от места, в котором я поневоле был рождён.

Сиб занёс свою огромную лапу над тигрятами для удара – как вдруг оранжевый метеор сбил его, и Сиб отлетел в сторону. Тем оранжевым метеором оказался бенгардийский принц Алатар. Принц, пыхтя и отдуваясь, бросился к двум напуганным до смерти тигрятам.

– Слава артифексу, я нашёл вас по незримым связям! Королевская стража будет здесь с минуты на минуту. А сейчас – бегите, бегите и не оглядывайтесь. Я…

Алатар не успел договорить – идя на таран, его сшиб лбом Сиб. Ананд с Рашми кинулись к краю колыбели. А их непокорный и упрямый сын набросился на Алатара, но тому хватило сноровки увернуться, отскочить, за секунду до того, как клацнули пылающие челюсти. Принц, закрыв глаза, стал прозрачной водой и обрушился на морду Сиба. Поднялось, шипя, жуткое облако пара, и Алатар, снова превратившись в метеор, мячиком отскакивал от колыбели, летел в Сиба, колотя его со всех сторон. Сиб раскачивался из стороны в сторону – вот-вот и упадёт – но, когда облако растаяло, он в один миг прихлопнул принца к колыбели. Сверкнув глазами, он отшвырнул Алатара так далеко, что тот чуть было не вывалился из люльки, и снова погнался за тигрятами. Но принц и сейчас не дал ему добраться до Ананда с Рашми – он искрой раскачал колыбель, но раскачивалась она только лишь для врага. Враг бежал по колыбели зигзагами, заваливаясь на бок, как будто бежал по палубе угодившего в шторм корабля. Тогда разъярённый Сиб тоже применил искру и выровнял колыбель. С ненавистью косясь на Алатара, он припустился за тигрятами.

Принц искусно владел искрой и был находчив – он заставил вырастать перед носом Сиба щепки вышиной с дерева. И тот бился о них лбом, падал, складываясь, как нож, – так падает убитая лошадь, – вставал, снова падал и снова вставал, но погони не прекращал. Наконец, потеряв терпение, Сиб со всей мощью ударил лапой по колыбели – колыбель загудела, как те планеты, по которым прыгал Ананд, задрожала, и тигрята вместе с бенгардийским принцем скатились по ней прямо в лапы врага.

Но, как и сказал Алатар, на помощь подоспела королевская стража в блистающих красно-золотых доспехах с чёрными вставками обсидиана и с такими полущитами на плечах – только сведи плечи, и полущиты станут полноценными щитами. И, бодаясь щитами, королевская стража полумесяцем кинулась на врага, оттесняя его к краю колыбели. Но Сиб оказался сильнее всей королевской стражи вместе взятой: упираясь задними лапами и клоня голову, он выстоял, и теперь, размахивая передними лапами направо и налево, раскидывал стражников. Среди воинства был и король, и он сражался вместе со своим народом. Но был и тот бенгардиец, которого Ананд, наблюдавший за боем со стороны, с безопасного расстояния, никак не ожидал увидеть – его отец Прабхакар, сражавшийся плечом к плечу с самим королём! От этого зрелища у Ананда сердце выскакивало из груди.

Стража отступала, выстраиваясь в круг по краю колыбели. Бенгардийцы опустили головы, и синие знаки у них на лбах засияли и сплелись нитями. Сиб оказался в средине круга и озадачено вертел мордой. Как вдруг из колыбели поднялись искорки света – их было столько, сколько капель в дожде, они объединились в один большой шар и пушечным ядром понеслись на Сиба. Но тот вовремя отпрянул, подпрыгнул высоко-высоко, упал в колыбель, и всех бенгардийцев смело за её пределы.

Сиб выбросил лапу в сторону Рашми, и лапа преломилась в луч, и луч захватил её в лассо и потащил в колыбель, но Ананд успел вцепиться в Рашми. Королевская стража шла на луч со щитами, но страже его было не разбить: бенгардийские воины лишь беспомощно, по инерции, отлетали от луча. Колыбель закрылась, сложилась, как две скорлупки грецкого ореха, и Рашми с Анандом остались один на один со своим врагом почти в полной темноте. Свет разбрасывал лишь пылающий факелом Сиб.

Сквозь колыбель просвечивали звёзды и очертания бенгардийцев, вновь вставших вокруг неё кольцом. На Сиба спустился рой озверевших искр и выбил у него из луча, вновь ставшего лапой, двух тигрят. Ананд с Рашми бросились бежать, пока искорки отвлекали их врага.

– Ананд, мы пропали! – заплакала Рашми, и слёзы золотыми бусинками посыпались из-под её синей повязки – они-то и навели жмущегося к ней Ананда на мысль.

– Ты врёшь! – прокричал Ананд Сибу, и его голос эхом отразился в колыбели. Искорки отвлеклись от Сиба, а Сиб отвлёкся от искорок. – Ты соврал, когда сказал, что ничего не боишься! Ты боишься Рашми, поэтому ты превратил её в цветок, а сейчас ты схватил именно её, не меня, не нас – её одну, чтобы разобраться с ней наедине, но я оказался ловчее! И я, кажется, догадался, как тебя победить! Рашми…

– Молчать, бенгардийское отродье! – неистовым криком огласил колыбель Сиб. Он выбросил из лапы частицу света, и она связала пасть тигрёнку. Ананд попытался стянуть намордник передними лапами, но – бесполезно. А если нельзя что-то выразить вслух, можно мысленно обратиться к другому, что и проделал Ананд, но… тоже бестолку. И он беспомощно взглянул сначала на Рашми, а потом на злорадствующего Сиба.

– Нет, Ананд, она не слышит тебя. Я обрываю