На лице Мэнсона засияла безумная улыбка.

– А ты азартный человек, Уэйн, – с настоящей гордостью сказал он. – И ты в самом подходящем для этого месте.

* * *

25 ноября. Малибу

Странная ночка. Поверил ли я самому себе, когда предлагал Мэнсону разрушить дамбу Беринговых проливов? Или его одержимость заразила и меня? Что интересно, идея не так уж плоха – ведь именно эта дамба управляет климатом целого континента, искусственно поддерживая разделение Штатов на пустыню и джунгли. Образец эксплуатации, искажения «естественной» Америки, жестокого и своекорыстного, как сюжеты Голливуда и комиксов «Марвел», к которым так неодобрительно относится Пако.

Когда ливень переместился в сторону калифорнийского побережья, я ушел к себе. Мэнсон меня сильно впечатлил. Несмотря на все его странности, в нем жив дух прежних янки. Он хочет, чтобы Америка стала великой, а президентство – лишь вишенка на торте. С другой стороны, его навязчивые мысли… они, мягко говоря, тревожат. Тела других людей явно вызывают у Мэнсона отвращение, как и собственная плоть – этим он похож на Никсона. Пако и ребята считают его погруженным в себя чудаком, однако именно такими были Хьюз и Генри Форд. Над Мэнсоном довлеет гений Хьюза – и кого-то еще, пока мной неопознанного.

Я заснул в мыслях о Мэнсоне, а в восемь утра меня разбудил невероятный шум. Пако разогревал вертолеты на стоянке, из интеркома доносилась подростковая болтовня. Патрульная группа из трех мексиканских парнишек подъехала в красном «бьюике» с откидным верхом. Когда я вышел в холл, Мэнсон уже садился в «Си-кинг». Пако велел мне остаться – завтра заберут на машине. Видимо, они отправились на какое-то тайное задание, в их криках я пару раз услышал слово «Эдвардс» – похоже, речь шла об авиабазе в пустыне Мохаве. Мэнсон не обращал на меня внимания, и я попытался залезть в кабину вертолета, однако Пако захлопнул дверь, прижав мои пальцы, и заорал:

– Еще один корабль с экспедицией! Прибыл вчера в Майами!

Затем они умчали и пронеслись над Голливудскими холмами, растрепывая навес из джунглей.

В обезлюдевшем отеле я почувствовал себя глупым и бессильным. Значит, прибыла следующая экспедиция. Хотя до Европы четыре с половиной тысячи километров, я был уверен, что они вот-вот появятся в Лас-Вегасе, а я еще не успел ничего организовать. В номере Мэнсона мерцали залитые солнечным светом экраны. Я опустил жалюзи и три часа смотрел на то, как радары аэропорта сканируют небо над городом в ожидании налета.

Атаки не произошло, так что я успокоился и пошел на стоянку. На подъездной дорожке стоял красный «бьюик» с откидным верхом, на заднем сиденье устроилось семейство шумных павианов, смахивающих на туристов из глубинки. Когда я приблизился, они начали махать и свистеть, будто призывая меня сесть за руль и покатать их по Лос-Анджелесу. Тогда я нажал на клаксон, и обезьяны разбежались.

Я завел машину и поехал по пустынному бульвару Сансет к автостраде, проходящей вдоль тихоокеанского побережья. Хмурое небо, налитое дождем. Я остановился в Малибу и побыл в одиночестве у океана, на краю огромного города. Погулял по пальмовым рощицам, посидел на пляже, усеянном гниющими кокосами и остатками декораций. Отличное место для размышлений. Сквозь остовы домов кинозвезд, некогда полных мечтаний, проросли пальмы. Это последняя запись в дневнике – времени на него больше не будет.

Вариантов всего два: либо покинуть Мэнсона, забрав с собой Макнэра и Анну, либо разделить его судьбу. Даже если он безумен, это мне только на руку. Подобное сумасшествие, пожалуй, можно использовать с толком. У членов новой экспедиции уйдут месяцы на то, чтобы добраться до Лас-Вегаса, а к тому времени мы уже все устроим. Москве придется вести с нами переговоры и считаться с нашей ролью на этом континенте, как они считаются с военными и папскими режимами в Южной Америке.

Дайте мне десять лет, и эта страна обретет былое величие.

Президент Уэйн… звучит уже не так непривычно, как раньше.

Жираф остановился среди водоемов на улице Фримонт, поднял изящную морду к напоенному дождем воздуху и пристально посмотрел на сверкающий фасад отеля «Золотой самородок». Животное грациозно двинулось дальше по безлюдному тротуару, а Уэйн в сотне метров над ним крутил педали «Госсамера Альбатроса». Из-за разгула стихии в джунглях на севере Вегаса появились прогалы, вот это благородное существо и вышло на окраину города. Прохаживаясь вдоль пустынных улиц, жираф разглядывал казино с видом пугливого туриста и не замечал бесшумного парения Уэйна над своей головой.

Ловко управляя хрупким планером – благодаря заднему пропеллеру, похожему на меч, он хорошо балансировал, – Уэйн проследовал за жирафом мимо «Подковы» и «Минт». Он подобрался к ничего не подозревающему зверю и наклонил летательный аппарат так, чтобы жираф попал прямо в его тень. Тот замер, не в силах пошевелиться и ступить на залитый солнцем тротуар в паре шагов от него. Потом поднял голову и увидел огромного хищника, раскинувшего крылья, да еще и с серебряным кинжалом. Издав гнусавый вопль, жираф решил спасаться бегством и отчаянно засеменил по дороге, выписывая зигзаги.

По-доброму рассмеявшись, Уэйн полетел за ним, направляя животное тенью планера к лесу на западе города. Вскоре жираф вернулся в безопасное место.

Уэйн с радостью развернулся над центром Лас-Вегаса, подхватываемый ковром из теплого воздуха, что поднимался от тысяч светящихся вывесок. В погоне за жирафом не было злого умысла – напротив, останься существо в городе, оно вскоре бы попало под колеса мчащегося «кадиллака».

Однако, замедлившись над «Сиркус-сиркус», Уэйн заметил явное неодобрение во взглядах вооруженных девчонок, которые обменивались сплетнями и косметикой у входа в здание. Урсула качала своей крупной головой, снова делая вид, что Уэйн ее шокирует. Прошло два месяца с тех пор, как он принял решение на том безлюдном пляже в Малибу. Несмотря на близкие отношения с президентом, Уэйну так и не удалось пробить стену сдержанности, возведенную Пако и юными латиноамериканцами.

Взять хотя бы предыдущий вечер, когда во время неожиданного визита в казино «Госпожа удача» Мэнсон при всех назвал Уэйна вице-президентом. Следуя примеру старика и в надежде исправить неловкость ситуации, Макнэр с Анной громко зааплодировали и стали бросать серебряные доллары Уэйну, кланявшемуся от стола для рулетки. Юные сопровождающие же не стеснялись сохранять бесстрастный вид. При этом они хорошо принимали Анну и Макнэра – и не только потому, что двое новичков помогали в ядерном проекте на озере Мид.

Что касается Уэйна, он делал все возможное, чтобы освоить Лас-Вегас и привить молодым мексиканцам вкус к настоящей американской жизни. Показать, что США – это не только компьютеры и высокие технологии. С неохотной помощью Пако Уэйн отреставрировал небольшой магазин и ресторанчик с гамбургерами у старого автовокзала, первый в сети фастфуда, которая, как надеялся Уэйн, разрастется по всему городу. Эти кафешки будут кстати, когда Лас-Вегас наводнит молодежь из центров занятости – если Мэнсон послушает его и организует такие в Нижней Калифорнии. На севере Вегаса имелся даже заброшенный завод по производству кока-колы, и Уэйн упрашивал Макнэра ненадолго отвлечься от работы на плотине Гувера и снова запустить производство напитка, благо запасов сиропа было в избытке.