Добравшись до квартиры, он просунул под дверь записку.

«Похоже, твоего отца взяли по подложному обвинению» – говорилось в ней. – Встретимся в «Экселенце» в 8 вечера».

Утром на службу Нед не пошел. Похмелье было не чрезмерным, хотя давало о себе знать, напоминая о содеянном прошлой ночью. Сожаления он не испытывал, но в холодном свете дня план его казался шатким и хлипким. Потерпи Нед до утра, воплощать свой замысел он определенно бы не стал.

Первым делом он вынул из телефона в «Экселенце» устройство и заменил его другим, после чего возвратился домой и за кофе с сыром занялся прослушиванием.

Все было еще хуже, чем казалось. Арест Сайруса Меджнуна был жестким. Команда спецназа нагнала жути на мать; брату при аресте здорово досталось (очевидно, он пытался защитить от того кошмара своего отца). Сайруса обвинили в хранении и распространении детской порнографии с отягчающими обстоятельствами его статуса директора школы. После нескольких часов допросов у него случился сердечный приступ. Его доставили в больницу; сейчас он был уже стабилен. Лейла звучала скорее гневно, чем уязвленно или напуганно. Голос ее звенел железными нотками из ноутбука Неда. Прошлой ночью, чувствуется, тот телефонный аппарат в «Экселенце» полыхал и плавился. Она разговаривала с братом и сестрой, затем с адвокатом в Калифорнии и еще тремя в Нью-Йорке, после чего опять с братом и сестрой на двух параллельных телефонах в доме у родителей. Было слышно, как у Меджнунов на кухне звякнули бутылки: младший брат Лейлы хлопнул дверцей холодильника.

Если хоть один из детей Меджнунов сомневался в невиновности отца, он не выказывал этого ни намеком. Самой наэлектризованной из троих была Лейла. В какой-то момент Дилан сказал что-то насчет «чистоты» отцова имени, на что она полыхнула:

– Чистота имени, говоришь? Я им, блин, такую чистоту устрою – охренеют! Его не только восстановят во всех правах, но еще извинятся и выплатят компенсацию. Да такую, что все эти фэбээровцы будут бледнеть при одном только упоминании имени Меджнуна!

Роксана сообщила, что начала организовывать в защиту отца родителей и преподавательский состав школы.

– Они его поддержат? – спросила Лейла сестру.

– Сейчас сложно сказать, – ответила та. – Большинство из них, должно быть, знают, что это все подстава или ошибка. Но нам нужно вычислить, зачем это было сделано и кем. Есть тут и такие, кто уже повелся на все эти слухи, и их голоса будут только крепнуть. Надо им чем-то ответить, какой-то альтернативной версией. На руку нам то, что нет никаких жертв. Если бы директор был злодеем-педофилом, он бы кого-нибудь сделал и жертва сейчас подала бы уже голос.

Вдумчивость и сдержанность старшей дочери, этого гения без рук, впечатляла.

Дилан собирался оказать помощь адвокату и ответить встречным выпадом прокурору и ФБР.

– Тот адвокат, Лейла, которого ты нашла, говорит, что нам нужно как можно скорее добраться до захваченных компов. Похоже, что все дело сфабриковано. Но говорят, криминалисты, которые нам понадобятся, жутко дорогие. Типа сорок-пятьдесят баксов в час.

Лейла сказала, что через три дня будет дома. Для Неда это означало, что единственный шанс на встречу с ней будет вечером – если она вообще туда покажется.

Из троих Роксана положила трубку первой, и стало слышно как Дилан спросил Лейлу:

– Сестренка, я тут типа подумал, а не может это как-то быть связано с теми делами, что у тебя творятся в Мьянме? Или тем имэйлом, что ты мне прислала?

Нед подался к ноутбуку ближе.

– Нет, нет. Мьянмсиане меня отсюда уже пнули. И то, что я там видела в лесу, даже если это было что-то, чего видеть не полагается, чем-нибудь им насолить я все равно не могла.

Но теперь она рассуждала уже осмотрительней. Между двумя «нет» слышалась пауза. И это было до того, как она получила записку.

Нед решил обставить встречу как потенциальное начало романа, что вполне перекликалось с его имиджем бирманского резидента – изучающего тональный язык диссертанта, интересующегося диглоссией и языческой империей девятого века, располагавшейся в долине реки Иравади. Лейла будет недоумевать, отчего он решил ей помочь, и влюбленность может стать самым правдоподобным объяснением. У такой, как Лейла, недостатка в поклонниках, должно быть, нет. И Нед провел целый час, прихорашиваясь перед свиданием, прикидывая на себя у зеркала различные рубашки. Тут его снова пробрало беспокойство за недостаток своей красоты (голова крупновата – видимо, это и мешает ему встретить взаимность во взрослом возрасте). Одеколона Нед не пожалел.

В бар «Экселенца» он прибыл за час до назначенного времени, заказал себе коктейль и медленно потягивал его через соломинку. Интересно, придет она или нет? И как быть, если нет? Бар на самом деле занимал всего лишь угол вестибюля с вывеской в виде доски на веревке, на которой было выжжено «БАР». В отеле угадывалась морская тематика, когда-то, видимо, превалировавшая, а теперь ограниченная до веревочной вывески и кучки эстампов: сцены морских баталий с кучерявыми клубами дыма в рамках. Впечатление такое, будто это место в свое время воздвиг какой-нибудь замшелый контр-адмирал из Ост-Индской компании для своих таких же пронафталиненных товарищей, навещавших его в этом душном форпосте Британской империи.

В 8.05 в вестибюль вошла Лейла и с прищуром огляделась, словно высматривая ловушку.

Ее взгляд остановился на Неде. Он ей помахал.

Приблизившись, Лейла его узнала.

– Вы Фред. Из университета.

– Нед.

– Это вы писали вот это? – спросила она, показывая записку. Спросила стоя, не присаживаясь.

– Я, – ответил он. – Желаете что-нибудь выпить?

Вопрос она проигнорировала, но села.

– Расскажите, что вы имели в виду.

Вид у нее был резкий, как после бессонной ночи.

– Хорошо. Помните, вы делали рассылку насчет наемных секьюрити в лесу?

– Помню ли я? Конечно, помню. А вот вы об этом откуда знаете?

Разговор подвисал.

– Дело в том, что я работаю на одного парня, который в некотором роде… наушничает. Типа ЦРУ, что-то в этом роде.

– Вы шпион? – напрямик спросила Лейла.

– Нет, я лингвист, – неловко рассмеялся Нед. – Но делаю для этого парня кое-какую переводческую работу. А защита на его компьютере вшивая. Вот я и подглядел. Вы видели кое-что, чего вам видеть не полагалось. И они хотят, чтобы вы ушли.

Один фрагмент правды и несколько лжи.

– Что же я такое видела? И что там делали эти… наемники?

– Не знаю.

К сожалению, это тоже было правдой. Но к целям данной встречи не относилось. Нед изложил Лейле скомканную версию якобы объяснения.

– Речь идет о какой-то крупной корпорации. Мне кажется, это какая-то китайская компания, которая хочет опробовать на живых лесах какие-то гнусные генетические пестициды. Они хотят сделать что-то такое, чего нельзя даже в Китае. И вот они делают это здесь, а сами врут, будто это происходит в КНР. С вашим отцом все нормально?