Хаджар провел ладонью по стенам своеобразного тоннеля.

— Не думаю, что это хорошая мысль, Хаджар-дан, — прогудел Албадурт. Гном, в своей привычной манере, шел нахмурившись. Густые, рыжые брови, едва ли не соединились в единый волосатый мост, прикрывавший взгляд обеспокоенных зеленых глаз.

— Сам не верю, что говорю это, — Абрахам поправил шляпу, после чего опустил левую ладонь на клинки. — Но соглашусь с гномом.

— Это не смерть, — Гай отвел взгляд от высеченных на стенах изображениях. — это что-то страшнее… и оно близко.

Хаджар не знал, как Кафему удалось отвести взгляд Ксениса от местного убранства. Техника ли это была или разум подводило отчаянье самого Ксениса, но спутать это место с чем-то, хоть немного связанным с целительством и лечением, а уж тем более — с богиней Жизни…

По всем стенам, повторяя движения каменной лестницы, виднелись изображения жутких тварей. Сложно было даже подобрать нужные слова, чтобы описать их внешний вид, который никак не мог принадлежать не только этой вселенной, но и чему-либо другому, что должно было иметь форму и нести в себе искру той самой жизни.

Их тела не были похожи ни на что, чтобы отражалось узнаванием в памяти Хаджара. Их руки были похожи на ноги, их ноги — на паучьи лапы, если бы у паука вместо лап торчали извивающие, словно мягкие, кости — на вид даже острее самого наточенного из клинков.

И эти твари летали, ползали, исчезали в выцветшей от времени краске, чтобы появиться в совсем другом месте. Они пожирали, рвали на части, даже не людей или иных существ Безымянного Мира, а… сам мир.

Так же, как хищник съедает свою добычу не видя в этом никакого ужаса, лишь утоление своего голода и зов инстинкта.

Некоторые из Тварей за Гранью носили «рукотворные доспехи» и были похожи на людей. Высоких, жутких, изуродованных чем-то, что находилось далеко за пределами понимания Хаджара.

Армия подобных монстров на древних каменных картинах вела битву с другой армией. Закованных в черную броню воинов. Их вел за собой славный генерал, чей меч не знал устали, а сам он — пощады и сомнений.

За его спиной развевался черный плащ. Черный шлем с хищным стальным плавником рассекал воздух, а сама тьма буквально стала ему доспехами.

Этот воин бился на горе из Тварей с огромным монстром, чья пасть походила на дыру в реальности.

Сердце Хаджара забилось быстрее.

Он словно услышал звон стали; хруст костей; вопли и стоны. Симфония войны, не смолкавшей так долго, что даже самые молодые из звезд успели постареть и погаснуть, а их потомки доживали свои последние века в бесконечной холодной пустоте веч…

— Хаджар-дан?

Хаджар вздрогнул и отодвинулся от фрески.

Отряд уже успел спуститься на очередной виток вниз, а он все стоял и молча смотрел на сцену битвы далекого прошлого, не замечая хода времени.

— Пойдем, Хаджар-дан, — Албадурт потянул его за край одежд. — Не к добру вглядываться в эти…

Гном не договорил, но того и не требовалось.

Догнав Абрахама и остальных, они, скрываясь в естественной тени желоба, аккуратно следовали за Кафемом и ведомыми им в ловушку адептами.

— Если бы не твоя клятва, Кафем, — донесся голос Кассия. Пожилой воин возглавлял процессию из воинов в серой броне, несших на своих плечах носилки, закрытые чем-то вроде крышкой саркофага. Их материала, излучавшего невероятную магию, и походившего при этом на горный хрусталь. — Я бы подумал, что мы вовсе не в храме богини Жизни.

Хаджар не видел не со спины, но предполагал, что фанатик расплылся в своей вороньей улыбке.

— Как хорошо, что существуют клятвы, правда, достопочтенный Кассий? — произнес проводя факелом перед фреской, на которой была изображена батальная сцена. — Кстати, о клятвах. Все же мне не очень понятно, как сын Подземного Шепота смог ранить прекрасную Лэтэю и…

Хаджар ощутил как на его спине волосы поднялись дыбом. Может так, некогда, в Лидусе, ощущали себя солдаты когда чувствовали на себе его гнев? Будто рядом проснулся ото сна недовольный, голодный хищный зверь. Готовый к прыжку, он уже оскалил клыки и вытянул когти.

Именно так выглядел Ксенис, который машинально занес руку чуть за бедро. Привычный жест для всех копейщиков. Чтобы обнажить оружие, им сперва требовалось отвязать его с перевязи.

— Я ведь предупреждал тебя, отребье мертвой деревяш…

Перед горлом Ксениса возник клинок Кафема, а сам блондин излучал серьезное намерение пронзить глотку старику.

Обстановка мгновенно накалилась.

Абрахам вскинул кулак и отряд замер.

Примерно тоже произошло и несколькими пролетами ниже. Там люди Кафема обнажили оружие и направили его на людей Кассия, а те, в свою очередь, ответили полной взаимностью. И только несколько человек, несших саркофаг с принцессой клана, остались неподвижны.

— Вы можете относиться к моей ордену как вам вздумается, достопочтенный Кассий, — голос Кафема звучал так же холодно, как выглядела волшебная сталь в его руках. — Вы можете относиться ко мне, как вам вздумается. Но… в следующий раз, когда вы позволите себе непочтительно отнестись к моему предку, коему все мы, смертные, обязаны своей силой и жизнью, то я сгорю в огне клятво-отступника, но заберу вашу жизнь с собой.

На какое-то мгновение на лестнице повисла тяжелая, буквально звенящая оружием и сталью тишина.

Абрахам тихонько хмыкнул.

Гай же расщедрился на короткую фразу:

— Достойно… глупо.

Хаджар не мог не согласиться. У Кафему тоже имелась честь. Пусть и извращенная, но честь. А ни один воин, если он воин, не мог свысока или снисходительно отнестись к чужой чести. Этим он лишил бы её самого себя.

Кассий был из воинов.

Старых воинов.

Он еще помнил пути предков.

Он сложил кулак, накрыл его ладонью и слегка кивнул головой. Он промолчал, но этого жеста было достаточно для извинений.

— Что же, — Кафем снова разулыбался, а его меч исчез в ножнах так же быстро, как появился. — пойдемте дальше.

Процессия спускалась все ниже, а Абрахам и отряд следовали за ними по пятам. Их присутствие, даже от Безымянных и непосредственно двух Небесных Императоров в лице Кассия и предводителя охраны с гербом семьи Звездного Дождя, укрывала тьма.

О, это была совсем не та тьма, что можно встретить ночью в сарае, когда украдкой обнимаешь теплую подругу в холодную зимнюю ночь.

И даже не та, что клубится над полем брани, где стервятники выклевывают глаза павшим воинам.

Нет.

Эта тьма совсем иного толка.

Вязка, как мазут. И хищная, будто голодный волк. Она подбиралась к самой душе спускающегося вниз и ждала удачного момента, чтобы влиться внутрь и поглотить все, до чего только могла бы дотянуться.