лимитов, тарифов, нормативов. Реальное же прикидывается «на глазок», однако в подавляющем большинстве случаев оказывается более точным.

Причины разнообразных нарушений планов заключались в нехватке производственных площадей, в нерациональном использовании имеющихся. Декорации строились и разбирались крайне медленно. Якобы это происходило из-за дефицита рабочей силы. Однако не меньшую роль здесь играло равнодушие многих подсобных служб к производству.

Ромм с маниакальным упорством регулярно говорил об этом на всякого рода совещаниях. Он утверждал, что необходимо ускорить постройку и разборку декораций, изменить время пересъемок, точнее определять штат столяров, маляров, чернорабочих. Короче, планировать съемочный процесс, исходя из реальной потребности, а не из абстрактных схем.

Михаил Ильич так много и убедительно говорил о подобных вещах, что никто вокруг не сомневался в его компетентности. В том числе и начальство. Поэтому в октябре 1940-го в его судьбе произошел очередной поворот: он был назначен художественным руководителем Главного управления по производству художественных фильмов.

Подобное назначение для него оказалось более чем неожиданным, узнал он о нем без большого энтузиазма. Вроде бы не проявлял особого рвения к административной работе, не очень хотелось решать судьбы других людей. Однако капризничать не стал, не отказался. Хотя вполне уважительная причина имелась: приступил к постановке «Мечты». Не может же он разорваться. Да вот — приходится. В довершение ко всему с мая следующего года Ромма повысили в должности: назначили начальником этого главка.

Съемки «Мечты» завершились в ночь с 21 на 22 июня 1941 года. Под утро фашистские войска вторглись на территорию Советского Союза. Началась Отечественная война.

Отныне работа над фильмом велась вполсилы.

Если первое время чиновничью работу ни шатко ни валко удавалось совместить с режиссурой, то с началом войны она практически отнимала все время. Приходилось эвакуировать студии, налаживать производство боевых киносборников «Победа за нами!», подбирать кадры, формировать студийные портфели, ездить по союзным республикам с инспекциями… Да и в Москве нужно посвящать уйму времени этой работенке, причем не слишком приятной. Сейчас, например, он вынужден устроить разнос Тбилисской студии, приславшей много сценариев короткометражных фильмов. Одна нелепица на другой.

По логике вещей, ему нужно не в кабинете сидеть, а ездить с одной студии на другую. Иногда ездит, однако иной раз времени не хватает. Благо, есть на кого опереться. В частности, в сценарном отделе имеется замечательный редактор Я. З. Черняк. Человек опытный, известный литературовед, преподаватель, работает здесь с 1938 года. В 1936-м, после начала известных политических процессов, Яков Захарович был обвинен в сотрудничестве с Л. Б. Каменевым. Его сразу уволили из журнала «Октябрь». Подготовленные к печати его книги остановили. Подготовленные им сборники выходили без указания фамилии составителя. Положение складывалось аховое. Благо, Комитет по делам кинематографии пригрел изгоя. Черняка взяли редактором в сценарный отдел и не пожалели. Человек эрудированный, трудолюбивый, легок на подъем. Сейчас по заданию Ромма отправился в длительную командировку в Закавказские республики.

26 августа, сидя в своем кабинете, Михаил Ильич сочинял послание директору Тбилисской киностудии Хачидзе и художественному руководителю Чиаурели:

Итоги двухмесячной работы Тбилисской киностудии над оборонными короткометражками показывают, что руководство киностудии до последних дней недостаточное внимание уделяло борьбе за повышение качества оборонной кинопродукции. Целый ряд сюжетов, принятых сценарным отделом, утвержденных художественным советом киностудии и направленных Кинокомитету на утверждение, находится на низком идейно-политическом уровне, построен на надуманных ситуациях и написан на очень низком профессиональном уровне. Не трудно привести несколько примеров:

1. В короткометражке «В последнюю минуту» (автор Чиковани), аннотация к которой была направлена в Комитет 10 июля, героем, совершающим подвиг и борющимся с диверсантами, является арестованный за пьянку тракторист, устраивающий дебош после того, как его забраковали на призывном пункте. Возмущенный тем, что сопровождающая его женщина-милиционер читает нравоучения, дебошир пытается сбежать, т. е. совершить еще одно преступление. После всего этого сбежавший дебошир замечает группу диверсантов и помогает бойцам истребительного батальона расправиться с ними[34].

В это время из Баку позвонил Черняк. Сказал, что послезавтра, в четверг, отправляется в Тбилиси.

— Очень хорошо, — кивнул Ромм. — Я как раз пишу им послание.

— Выволочку устроите?

— Я это письмо отправляю вам. Претензии к ним полностью относятся и к другим закавказским студиям. Вы предварительно прочитайте, потом им отдадите. Каковы успехи в Баку?

— Готовых сценариев мало. А из тех, что есть… Улов предельно скромный.

— Проверяйте тщательно. Безжалостно отвергайте низкопробные. Никаких поблажек — пусть делают настоящие вещи.

— Без аванса авторы идут неохотно.

— Аппетиты?

— В принципе небольшие. Для них главное, что у главка будет заинтересованность в их работе.

— Ладно, — согласился Ромм. — Если убедитесь, что вещь качественная, постараемся разрешить частичную оплату до утверждения комитетом. Так и говорите. Обо всех ваших соображениях срочно сообщайте в Москву…

Став начальником главка и автоматически членом сценарной комиссии министерства, Михаил Ильич много читал. Картина, открывавшаяся его глазам, не радовала. Складывалось впечатление, будто большинство авторов пишут с прохладцей. Все равно на студии сделают прорву изменений, так зачем же выкладываться на полную катушку?!

Как-то ему попался сценарий популярного писателя, написанный тем по мотивам своей же повести. Ромм удивился, прочитав явно ухудшенный вариант. При встрече автор объяснил:

— Для сценария нужно иметь злодея и всякие другие приманки. Поэтому я нарочно подпортил повесть, чтобы она глаже прошла через ваши инстанции.

Что-то в этом хозяйстве требуется менять.

Поговорив с Черняком, Михаил Ильич продолжил писать. Перешел к обзору следующей творческой заявки:

Герои сценария «Ната Шадури» совершают целый ряд странных, бессмысленных, неправдоподобных поступков, однако, по мнению сценарного отдела студии, в сценарии «изумительно написанные типы», а действия героини сценария «правдивы и убеждают зрителя своей логичностью». «Логика» поведения Наты Шадури приблизительно такова: попавши в окружение врага, она снимает с трупа немецкого сержанта обмундирование и, переодевшись в него, проникает в хату, где находится немецкий капитан Каузен, и заявляет этому капитану, что она хочет сотрудничать с немцами. Когда случайно во время разговора Наты с капитаном приводят раненого лейтенанта Бойкова, Ната предлагает поручить ей расстрелять советского лейтенанта, чтобы доказать ее преданность фашистам, после чего та же Ната стреляет в капитана. Этот странный сюжет сценарный отдел студии рассматривает как «убедительные и реальные ситуации». Начальник сценарного отдела пишет, что «сюжет развивается исключительно интересно и полон неожиданностей», он считает также, что типы, выведенные в сценарии, «реальны и поданы красочно». В сопроводительном письме, подписанном начальником сценарного отдела, указано, что сценарий «Ната Шадури» одобрен художественной коллегией студии. Позволю себе усомниться в том, что члены художественной коллегии читали этот сценарий[35].

Далее Ромм советовал коллегам не давать поблажек авторам низкопробных сценариев, не покровительствовать наспех сделанным